Главная

Глоссарий

Г

Гайба	(араб.-невидимое существование): согласно догмату, принятому в большинстве шиитских общин, – состояние, в котором пребывает в настоящее время истинный имам – двоюродный брат пророка Мухаммада Али ибн Абу-Талиб или последний из его прямых потомков, исчезнувший в 873-74г. Шииты уверены, что имам незримо присутствует в мире и появится в день последнего Суда, чтобы восстановить попранные права потомков пророка. Некоторые из духовных авторитетов шиизма заявляют о том, что общаются со «скрытым» имамом и получают от него непогрешимые инструкции по различным спорным вопросам веры. Например, лидер шиитской секты низаритов "асан ала зикри-хи-с-салям (Иран, 8 в.) однажды объявил всей своей общине, что скрытый имам открыл ему новые правила поклонения Аллаху: отныне каждый мусульманин должен пить вино и совокупляться с кем захочет. Как ни странно, большинство прихожан усомнилось в этом откровении, и вскоре Хасан был убит, а его государство пришло в упадок.
Галактика	(греч. galaktikos – млечный) – система Млечного Пути - космическая система, включающая около 100 млрд. звезд, одной из которых является Солнце. Все существующие космические системы в совокупности образуют Метагалактику.
Галлюцинация	(от лат. hallucinatio – бред, видение) – непроизвольно возникающее ложное (мнимое) восприятие (зрительное, слуховое, обонятельное, осязательное, вкусовое) несуществующих в действительности объектов, которые для бодрствующего субъекта носят характер действительно существующих, реальных; галлюцинации наблюдаются при многих психических заболеваниях, травмах, интоксикациях, тяжелых душевных потрясениях. Различают элементарную галлюцинацию (смутное впечатление света, шума, внутренней неудовлетворенности и т.д.) и сложную галлюцинацию (видение лиц, слышание слов и т.д.). Галлюцинации появляются чаще всего в бреду, источником которого являются инфекционные заболевания, при опухоли мозга или некоторых психических заболеваниях (например, параноидальная деменция, комплекс преследования). Коллективные галлюцинации встречаются гораздо реже и являются результатом «воздействия» (паника или энтузиазм толпы) или коллективной истерии. Галлюцинация не имеет ничего общего с «мистическим видением», осуществляющимся (по крайней мере, если речь идет об истинном мистицизме) в соответствии с чрезвычайно точной и строгой техникой и методом, довольно близким к рациональному пониманию философской рефлексии или научного исследования. Галлюцинации родственны иллюзиям (см. Иллюзия) тем, что как те, так и другие включают в себя ложные восприятия; однако иллюзия, в отличие от галлюцинации, вызывается реальным объектом. В последние годы интерес к галлюцинациям возрос благодаря исследованиям в области галлюциногенов. В современной общей теории галлюцинации преобладают две гипотезы. Согласно одной из них, жизненный опыт приводит к появлению долго сохраняющихся физических изменений (называемых по-разному: нервные следы, шаблоны, энграммы), проявляющихся в функционировании памяти, мышления, воображения. Вторая гипотеза заключается в том, что существует постоянно меняющийся баланс между внутренними и внешними воздействиями окружающей среды, в результате чего физиологические и культурные факторы оказываются детерминантами содержания и значения галлюцинаций. Галлюцинации во многом подобны снам. Когда человек засыпает, количество поступающей в мозг сенсорной информации, а следовательно, и уровень сознания понижаются. Содержание подсознания вторгается в область сознания. Такой эффект в состоянии бодрствования может быть следствием резкого сокращения количества поступающих в мозг сенсорных сигналов. Галлюцинации могут возникнуть и в том случае, если внимание не отключается, как описано выше, а не справляется с интенсивной нагрузкой, связанной с сильным беспокойством или длительным лишением сна. Возможно также продуцирование галлюцинаций вследствие различных воздействий на мозг. Когда во время галлюцинации человек видит лицо, такую галлюцинацию называют привидением; слуховые галлюцинации (напр., иллюзия тиканья на ночном столике часов, которые в действительности находятся у часового мастера) называются акоазмами. У шизофреников нередко бывает обратное понимание реальности, когда нормально воспринимаемые вещи, особенно лица, кажутся недействительными.
Гаптический	(от греч. haptikos осязательный) – принадлежащий чувству осязания, относящийся к чувству осязания.
Гармония	(греч. harmonia – связь, соразмерность) – философская и эстетическая категории, обозначающие органическую слаженность, соразмерность, "созвучие" частей в системе целого на основе определенных закономерностей, органическое единство многообразия. Идея гармонии лежала еще в основе пифагорейской идеи гармонии сфер, она продолжает существовать в преобразованной форме в новой философии у Шефтсбери, Кеплера, Джордано Бруно, Лейбница и в нем. идеализме. Педагогическим идеалом Гёте, как он выражает его в «Вильгельме Мейстере», было «воспитание гармонически свободного человечества», развитие всех ценных человеческих способностей в прекрасное равновесие. Природа была для Гёте большим организмом, в котором господствует гармония силы и границ, произвола и закона, свободы и меры, подвижного порядка, достоинств и недостатков («Метаморфоза животных», 1819). В эстетике Возрождения гармония считалась не только существенным признаком, но даже источником прекрасного. Каждая эпоха вносила свои коррективы в понимание гармонии, по-новому трактовала ее связь с прекрасным. В искусстве многообразие гармонических отношений зримо раскрывается через звуковую гармонию (аккорд, лад, стихотворный размер); через пропорции в архитектуре, выражающие соотношение частей и целого; через цветовую гармонию, построенную на закономерностях цветового круга; через композиционные закономерности и т. д. В аксиологическом своем измерении Г. выступает одной из базовых ценностей европейской культуры, конституированной не столько в качестве скалярной (поддержание), сколько в качестве векторной (достижение) аксиологической структуры, что обусловлено доминантой будущего в европейском менталитете (см. Надежда). Важнейшим аспектом Г. является ее соотнесенность лишь с дифференцированным, негомогенным объектом, включающим в себя разнородные или даже противоположные составляющие (исходно термин "Г." употреблялся в античной культуре для обозначения металлической скобы, соединяющей различные детали единой конструкции; наряду с этим значением у Гомера встречается также употребление слова "Г." в значении "согласие", "договор", "мирное со-бытие"). Гармоничность того или иного объекта выступает не просто как его организованность, противостоящая хаосу, но мыслится в качестве фундированной глубокой имманентной объекту закономерностью, проявлением которой и выступает феномен Г. В этой связи в античной философии Г. трактовалась как мировой космический закон: "все происходит по необходимости и согласно с Г." (Филолай). Соотнесенность Г. мироздания с фундаментальной закономерностью задает в европейской традиции вектор ее осмысления как открытой для рациональной экспликации и исчисления: от идеи пифагореизма о возможности выразить Г. пространственного соотношения космических сфер посредством числовых соотношений музыкальной октавы (см.) до новоевропейского искуса "проверить алгеброй Г." (А.С. Пушкин об А. Сальери): математическое исчисление перспективы в живописи, попытки эталонирования в скульптуре и др. В отсутствие имманентной глубинной основы Г. внешняя псевдо-гармоничность не воспринимается европейской культурой в качестве ценности: "скрытая Г. лучше явной" (Гераклит), "заштопанные чулки лучше разорванных, - не так с сознанием" (Гегель) и т.п. Осмысление Г. как феноменального проявления исходной ноументальной закономерности бытия - при трактовке последней в качестве сакральной и соотнесенной с Абсолютом - приводит к формированию в европейской традиции идеи предустановленной Г.: Лейбниц, Вольф, Кондильяк и др. (см. Телеология), генетически восходящей к окказионализму с его трактовкой духа и тела как не взаимодействующих, но изначально - при заводе - синхронизированных Богом часов (А. Гейлинкс). В этой связи в европейской философии понятие Г. выступает в качестве категориального выражения сущностной внутренней связи внешне альтернативных начал: "враждующее соединяется, из расходящегося - прекраснейшая Г." (Гераклит), а в европейской эстетике презумпция Г. выступает как холистский идеал прекрасного, все элементы, аспекты и проявления которого внутренне сбалансированы между собой, создавая совершенство целостности: "Г. складывается не иначе, как общий контур обнимает отдельные члены" (Леонардо да Винчи). Отсюда античный идеал калокагатии, ренессансный идеал единства телесного и духовного, идеал пропорциональности духа (Г. разума и аффектов) в традиции Просвещения и др. Если для классической европейской культуры Г. мироздания в широком смысле этого слова и Г. отношений человека с мирозданием выступала как норма, и центральный конфликт культуры (как в сфере философии, так и сфере искусства) конституируется как нарушение этой Г. и поиск путей ее обретения вновь, то для неклассической культуры (см. Модернизм) в качестве нормы мыслится дисгармоничность, и центральной коллизией является поиск форм бытия в условиях онтологической (социальный и социоприродный хаос) и экзистенцио-нальной (разорванное сознание) дисгармонии. (См. также Дуализм.)
Гармония предустановленная	так Лейбниц называет (установленное Богом) отношение всех вещей во Вселенной, и в частности соотношение человеческого тела и души, между которыми нет причинно-следственной связи, но которые устроены так, что в обоих происходят гармонические, хотя только параллельные события (двое часов, отрегулированные совершенно одинаково).
Гармония сфер	(музыка сфер) - представления древнегреческих мыслителей о музыкальном звучании планет, солнца, луны и их сфер, о музыкально-математической архитектонике космоса. (Поскольку гипотеза о космических "сферах" была разработана позднее, Платон рассуждал о соответствующих "кругах", Аристотель - о звучании самих светил.) В античной традиции первыми начали уподоблять Вселенную "Гармонии и Числу" представители пифагореизма. Сам Пифагор (по более поздним реконструкциям) предполагал наличие лишь трех уровней: звезд с планетами, луны, солнца - сопряженных, соответственно, с интервалами "целого", "кварты" и "октавы". Считалось, что Г.С. - музыку врачующую душу и порождающую состояние катарсиса, - был в состоянии различать лишь сам Пифагор, однако отрешение от суеты и вслушивание в Г.С. выступало главной целью пифагорейского искуса молчанием, пятилетний срок которого входил в качестве необходимого элемента в первый этап пифагорейского ученичества (акусмата). Идея Г.С. у пифагорейцев обладала предельно высокой эсхатологической, этической и эстетической нагруженностью, ибо игра на земной лире, являющей собой аналог небесной, выступала у них как предварительная процедура возврата на "астральную первоотчизну", как постижение созвучия и соразмерности гармоний души и космоса. Аристотель, в изложении которого известны соответствующие мыслители пифагорейцев, полагал, что звучание, издаваемое светилами при круговом движении, образует гармонию потому, что их скорости, измеренные по расстояниям, соотносимы аналогично тонам консони-рующих интервалов. Образ "Г.С.", перспективно протранслированный в будущее творчеством неопифагорейцев и неоплатоников, доминировал в течение длительного времени не только в астрономии (Кеплер), но и в эстетике и искусстве Европы средневековья и Нового времени (Гете, немецкие романтики, Шекспир и др.).
Гегельянство	идеалистическая философия немецкого философа Гегеля и возникшие на ее основе течения: правое (старогегельянство) и левое (младогегельянство); правое гегельянство, отбрасывая диалектический метод Гегеля, выдвигало на первый план его философскую систему и сближало философию Гегеля с христианством; левое гегельянство подвергло критике религию, но оставалось в рамках идеализма Гегеля. Школа Гегеля распалась в Германии на правое, теистическое, крыло (Гёшель, Дауб и др.) и радикальное левое крыло, младогегельянцы (Руге, Бруно Бауэр, Фейербах, Штраус и др.). Для истории гегельянства большое значение имели основанные в 1838 Руге и Эхтермейером «Галльские ежегодники», в которых сотрудничали младогегельянцы; с 1841 они назывались «Немецкие ежегодники по вопросам науки и искусства», а в 1843 были запрещены. Промежуточную позицию между правыми и левыми занимали К. Розенкранц, И. Э. Эрдман и др. Маркс и Энгельс диалектический метод Гегеля взяли за основу своего материалистического понимания истории (см. Материализм исторический). Во Франции начало гегельянству было положено Кузеном и, без прямой ссылки на Гегеля, развивалось Тэном, Ренаном, Гамеленом, Андлером и др. После долгого перерыва «Феноменология духа» Гегеля вместе с философскими работами молодого Маркса начинает играть важную роль во франц. духовной жизни. Гегельянство в Англии берет свое начало с поэтического произв. Стирлинга «The secret of Hegel» (1865); к этому направлению принадлежали Бозанкет, Мак-Таггарт, Холдейн (виконт Клоанский), Бейли и др.; в США – Гаррис, Ройс, Боун. В Италии гегельянство было широко распространено, начиная от Джоберти и Росмини до Джентиле и Кроче; было оно распространено и в России, где неразрывно связывалось с духовной стороной революционного движения. Большое значение имело гегельянство также у небольших слав, народов, в Скандинавии и Голландии. Ни один нем. мыслитель, даже Кант, не имел такого продолжительного влияния на др. нации, как Гегель. Возрождение идей Гегеля началось в 20 в.
Гегемонизм	(от греч. hegemonia — господство) — понятие, обозначающее образ политического действия, связанный с установкой на безусловное доминирование одних субъектов политического мира над другими, а также соответствующую политическую доктрину. Г. проявляется обычно в навязывании политических взглядов, стиля поведения, политических предпочтений и в давлении (силовом, моральном, экономическом, политическом), которым сопровождается данное навязывание. Г. может присутствовать в отношениях между людьми как субъектами политического действия, между элитами, любыми организационно оформленными политическими силами и группировками, народами, гос-вами. Часто в основе Г. лежат идеи расового и национального неравенства, превосходства одних народов над другими. В соответствии с данными идеями, «высшие», более «цивилизованные», интеллектуально, культурно и морально «развитые» народы, будучи носителями «прогрессивных» начал или особых духовных традиций, вправе диктовать свою волю «низшим», «отсталым» или «деградирующим», «загнивающим» народам и расам. Г. может основываться также на идеях религиозной исключительности, выраженных в представлениях о том, что бесспорная истинность той или иной веры позволяет ее последователям устанавливать свои порядки, не стесняясь в выборе средств. Разновидностью Г. по сути является элитизм, доктрина которого предполагает превращение политической элиты в замкнутую касту, стоящую над народными массами и осуществляющую руководство без какого бы то ни было участия с их стороны. Наконец, в международных отношениях Г. существует в форме великодержавности, политики диктата, проводимой отдельными странами мира в отношении др. народов, стран или целых регионов. Данный вид Г. получил наибольшее развитие в колониальную эпоху. В Новейшее время известны яп., германский, советский, амер. Г. Всякий Г. находит особенно яркое выражение в политике фашистских и пр. диктаторских режимов, основанных наэтнократическом, классовом (диктатура пролетариата, буржуазии, олигархии), религиозном и иных принципах. Гегемонизм: с эпохой в конфликте. М., 1982; Galdanek A. Zniana w gtobalnym systemie miendzynarodowym. Supercykle i wojna hegemonizma. Poznan, 1992.
Гёделя теорема	важнейший результат, полученный австр. логиком и математиком К. Гёделем. В 1931 в ст. «О формально неразрешимых предложениях Pnncipia Mathematica и родственных систем» Гёдель доказал теорему о неполноте: если система Z (содержащая арифметику натуральных чисел) непротиворечива, то в ней существует такое предложение А, что ни само А, ни его отрицание не могут быть доказаны средствами Z. На примере анализа формальной системы, сформулированной в фундаментальном трехтомном труде Б. Рассела и А. Уайтхеда «Principia Mathematica», Гёдель показал, что в достаточно богатых формальных системах имеются неразрешимые предложения, т.е. предложения, которые недоказуемы и одновременно неопровержимы. Значение Г.т. состоит в том, что она показала неосуществимость программы формализации математики, выдвинутой нем. математиком Д. Гильбертом. Как показывает Г.т., даже арифметику натуральных чисел невозможно формализовать полностью, ибо в формализованной арифметике существуют истинные предложения, которые оказываются неразрешимыми. С философско-методологической т.зр. значение Г.т. заключается в том, что она показывает невозможность полной формализации человеческого знания.
Гедонизм	(от греч. hedone – удовольствие) – этическая теория, согласно которой высшим благом для человека является наслаждение, понимаемое как чувственное удовольствие, как отсутствие телесных страданий и как независимость, безмятежность духа. Гедонизм не означает оправдания грубых, безудержных телесных удовольствий или «чистых» чувственных наслаждений, ибо это ведет к аморализму в мыслях и поступках. «Нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо» (Эпикур). Чувственные удовольствия должны сочетаться с духовными, получаемыми от занятий любым делом, философией, от общения с близкими людьми. Гедонизм преувеличивает роль наслаждений в жизни людей. Являясь одной из многих человеческих потребностей, стремление к наслаждению имеет различное содержание, которое зависит не только от личностных качеств человека, но и от культуры, от среды, в которой он живет, от образа его жизни, уровня образования и воспитания. Мудрость и истинное счастье предполагают сохранение свободы духа и сопротивление желаниям и иллюзиям. В морали гедонизм – доктрина, считающая, что моральность состоит в поиске удовольствия как источника расцвета человека. Это направление было основано Аристиппом из Кирены (поэтому также называется философией киренаиков). Наше ощущение есть движение; если последнее является мягким, возникает чувство удовольствия, если движение резкое, возникает чувство неудовольствия. Добродетель – способность наслаждаться, но только образованный, проницательный, мудрый умеет правильно наслаждаться; он не следует слепо за каждой возникающей прихотью и если наслаждается, то не отдается наслаждению, а стоит над ним, владеет им. Др. гедонисты определяли высшее благо как веселый характер (душевный склад), радость общения с людьми или просто как свободу от неудовольствия и боли. Гедонистами были Гельвеции и Ламетри. Г. берет начало в школе киренаиков и складывается как разновидность мировоззрения, отстаивающего приоритет потребностей индивида перед социальными установлениями как условностями, ограничивающими его свободу, подавляющими его самобытность. Киренаики считали, что удовольствие является высшим благом и добиваться его следует любыми средствами. В этом киренаики отличались от Сократа, который, признавая значимость удовольствия, трактовал его как сознание того, что что-то делается хорошо. В полемике с софистами Сократ настаивал на различении удовольствий — дурных и хороших, а также истинных и ложных. Платон в зрелых произведениях надеялся показать, что хотя хорошая жизнь хороша не потому, что полна удовольствий, все же возможно доказать, что наиприятнейшая жизнь является одновременно наилучшей жизнью. Так же и Аристотель считал, что удовольствие как таковое не есть благо и не достойно предпочтения само по себе. Эти идеи получили развитие в эвдемонизме Эпикура, который полагал действительным благом удовольствия не тела, а души, а более строго — состояние атараксии, т.е. «свободы от телесных страданий и душевных тревог". Однако разница между Г. и эвдемонизмом несущественна: оба учения ориентируют человека не на добро, а на удовольствие, а если и на добро, то ради удовольствия. В христианской традиции Средних веков идеям Г. не было места; и лишь в эпоху Возрождения они находят новых сторонников (Л. Валла, К. Раймонди), да и то вначале только в мягкой эпикурейской версии. В новоевропейской мысли идеи Г., с одной стороны, оказываются воплощенными более или менее полно и адекватно в большинстве философско-этических учений того времени. Их выражают Б. Спиноза, Дж. Локк, представители сентиментализма этического (Ф. Хатчесон, Д. Юм). Т. Гоббс, Б. Мандевиль, К. Гельвеции прямо выводят поведение людей из удовольствия. Однако последнее все более ассоциируется с общественно определенными интересами индивида; данная линия в новоевропейской моральной философии от Гоббса к Гельвецию находит непосредственное продолжение в классическом утилитаризме, в котором удовольствие приравнивается к пользе. Лишь в произведениях де Сада принцип удовольствия утверждается в чистом виде — в противовес социальным установлениям и в косвенной полемике с теорией общественного договора. С др. стороны, в Новое время идеи Г. оказались перемещенными в такие контексты (рационалистического перфекционизма и социальной организации, в одном случае, и утопии аморальной вседозволенности — в другом), которые в конечном счете привели к кризису Г. как филос. мировоззрения. Относительно удовольствия как практически-поведенческого и объяснительно-теоретического принципа К. Маркс, З. Фрейд и Дж. Мур с разных позиций сформулировали положения, концептуально оформившие этот кризис. Благодаря психоанализу меняется положение в исследовании удовольствий: с психологической т.зр., удовольствие уже не может рассматриваться как универсальное начало поведения общественного индивида, тем более если речь идет о нравственности. Мур же показал, что Г., утверждая удовольствие в качестве единственного добра, в полной мере воплощает натуралистическую ошибку. В свете такой критики и после нее Г. уже не мог восприниматься как теоретически серьезный и достоверный этический принцип.
Гексис	(rpeч. Hexis – обладание чем-либо); свойство, отношение, состояние, привычка. У Аристотеля добродетель есть гексис души.
Гелиоцентрическая система мира	(от греч. Helios – Солнце и лат. centrum – центр) – коперниковская (см. Коперник) картина мира, согласно которой Солнце является центральным небесным телом, вокруг которого обращается Земля и другие планеты. Противоположность геоцентрической системе мира.
Ген	(от греч. genos – происхождение) – в биологии характеристика врожденных свойств, единица наследственного материала. Наследственность основана на передаче генов новому поколению. Гены – самостоятельные единицы, передающиеся несмешанными и неразделенными; они присутствуют во всех клетках. Каждый ген действует совместно с гомологичным геном. Поэтому в совокупности гены образуют своего рода двойной набор. При образовании половых клеток гомологичные пары расходятся, так что зрелые половые клетки содержат только простой (не двойной) набор. Согласно хромосомной теории наследственности, хромосомы являются носителями генов («ядерных генов») (см. Наследственность). В соответствии с современными взглядами, гены являются гигантскими белковыми молекулами, образующими в линейном порядке главную составную часть хромосом. На основе новейших исследований утверждают, что наряду с генами ядра существуют плазмовые гены, находящиеся в плазме, окружающей клеточное ядро, и при делении клеток неравномерно рассеивающиеся; плазматические врожденные свойства могут изменяться под влиянием окружающего мира. Ген рассматривается как динамическая система процессов. Согласно этому исследованию, определенные врожденные свойства подчинены не определенным генам, а генетической системе клеток, охватывающей ядро и плазму.
Гендер	(английское gender, от лат. gens - род): 1. (Общее значение) – различие между мужчинами и женщинами по анатомическому полу. 2. (Социологическое значение) социальное деление, часто основанное на анатомическом поле, но не обязательно совпадающее с ним и потому может отличаться от повседневного. Социологи и социальные психологи утверждают пол относится к биологическим характеристикам, в соответствии с которыми люди делятся на категории "мужчина", «женщина» или в редких случаях "гермафродит" (когда характеристики обоих полов фактически или явно объединены), а гендер – к социальным и социально-психологическим атрибутам, подразделяющим людей на категории "мужской", "женский" или "гермафродитный" (когда характеристики обоих гендеров преднамеренно или непреднамеренно объединены). Эти черты изучаются посредством сложного и продолжительного процесса социализации. Г. - социальная организация половых различий; культурологическая характеристика поведения, которое соответствует полу в данном обществе в данное время. Г. является социальной конструкцией системы социо-полоролевых отношений. Г. - это "осознанное значение пола, социокультурная манифестация факта пребывания мужчиной или женщиной, освоенные характеристики, ожидания и модели поведения" (В.Шапиро). Г. - это "набор социальных ролей; это - костюм, маска, смирительная рубашка, в которой мужчины и женщины исполняют свои неравные танцы" (Г.Лернер). Не пол, но Г. обусловливает психологические качества, способности, виды деятельности, профессии и занятия мужчин и женщин через систему воспитания, традиции и обычаи, правовые и этические нормы. В отличие от русского языка, в котором есть одно слово, связанное с данным вопросом: "пол", - английский язык имеет два понятия: секс (sex) - пол и Г. (gender) - своего рода "социо-пол". Оба понятия используются для проведения так называемой горизонтальной социо-половой стратификации общества в отличие от вертикальных классовой, сословной и подобных стратификаций. Sex обозначает биологический пол и относится к "нативистским" конструкциям, суммирующим биологические различия между мужчиной и женщиной. Г., в свою очередь, является социальной конструкцией, обозначающей особенности поведения, социальных стратегий. Sex и Г. находятся на разных полюсах в жизни человека. Sex является стартовой позицией, с ним человек рождается. Sex детерминирован биологическими факторами: гормональным статусом, особенностями протекания биохимических процессов, генетическими различиями, анатомией. Г. - конструкция иного полюса. Это своеобразный итог социализации человека в обществе в соответствии с его половой принадлежностью. Мужчины и женщины являются культурными продуктами своих обществ. Решающим фактором в формировании различий является культура: "женщиной не рождаются, ею становятся". Стереотипы по поводу Г. отражают взгляды общества на поведение, которое ожидают от мужчин или от женщин; Г. суть структурированная под влиянием культуры система различий. Она некоторым образом связана с биологическими различиями, но не сводится только к ним. Г. - это социальная организация сексуальных отличий, хотя это и не означает, что Г. отражает или имплементирует фиксированные и естественные физические различия между женщинами и мужчинами; скорее, Г. - это знание, устанавливающее значения для телесных различий. Эти значения варьируются в зависимости от культур, социальных групп и времени. Сексуальное различие не может рассматриваться иначе кроме как функционирование нашего знания о теле: это знание не является "абсолютным, чистым", оно не может быть изолировано от его применения в широкой цепи дискурсивных контекстов. Сексуальное отличие не является обычной причиной, из которой в конечном счете может произрастать социальная организация. Оно, наоборот, само является изменчивой организацией, которая сама должна быть объяснена. Человек в своей эволюции - как в фило-, так и в онтогенезе - движется от sex к Г. "Сексуально-гендерное поле" человека возникает еще в преднатальный период: современные средства медицины позволяют уже задолго до рождения ребенка определить его пол. Родители по-разному могут реагировать на рождение мальчика или девочки. Рождение мальчика или девочки может также по-разному восприниматься и в культурах. Так, в архаических обществах, особенно с охотнически-собирательским укладом, рождение девочки приветствовалось в меньшей степени, чем в земледельческих культурах, где уже появляется моногамная семья и женский труд (воспроизводство рода, выхаживание, воспитание и т.п.) получает более высокую оценку. Известны традиции, в рамках которых детей в соответствии с полом просто уничтожали. Например, в Японии в селах вплоть до начала 20 в. сохранялась традиция умерщвления новорожденных мальчиков, так как их нельзя было, в отличие от девочек, выгодно продать в город или выдать замуж. Бедуины же и эскимосы (канадские), например, избавлялись от девочек (умерщвляли, относили в горы, подкидывали), так как считалось, что мужчин в роду должно быть больше. Причем материнский инстинкт в этих и многочисленных подобных случаях грубо подавлялся групповыми интересами и мифологическими представлениями. Через игры и игровые структуры, одежду и т.п. ребенок уже с малолетства начинает себя идентифицировать либо с мужским, либо с женским началом. Хорошо известны игры девочек в "дочки-матери", "учителя", "доктора" и вообще "в куклы", а также увлечения мальчиков машинами, конструкторами, оружием и т.п. В этих ранних актах социализации большую роль играет культурная среда. Именно она определяет "сферу должного", которая в разных культурах различна. Но есть и некоторые универсалии. Так, мужское ассоциируется с инициативностью в отношениях, агрессивностью, установкой на господство, авантюризмом, авторитаризмом, стремлением к лидерству, рациональностью в мыслях и действиях, монизмом в поведении, стремлением к монологу, вызову и утверждению собственного "Я", эгоцентризмом и эгоизмом. Эти и подобные качества, проявляемые женщиной, скорее вызовут критическую оценку и даже негативную реакцию со стороны окружающих, находящихся под влиянием соответствующих культурных стереотипов. Женская линия в поведении, как правило, связана с мягкостью, милосердием, заботой, ответственностью, ненасилием, терпимостью, альтруизмом, эмоциональностью, диалогичностью, стремлением к поиску согласия, компромисса, ценностью равенства, справедливости и свободы и т.п. Обе эти конструкции можно различать в плане общего и особенного. Sex является проявлением общего и относится к так называемым "итическим" (etic) характеристикам. Г. связан с проявлением особенного в поведении и является "имической" (emic) характеристикой. Для ее понимания необходимо учитывать социо-культурный фон, во многом обусловливающий формирование Г. В частности, представления о мужественности и женственности сильно различаются в различных культурах, что накладывает серьезный отпечаток на нормы коммуникативного поведения и характер взаимоотношений мужчин и женщин. Так, в странах с развитой экономикой и протестантизмом женщины высокообразованны и активно вовлечены в общественную жизнь. В таких странах (скандинавские страны, например) гендерная идеология склоняется к равенству в отношениях между мужчинами и женщинами. Напротив, в традиционных культурах и особенно с мусульманской религией (Пакистан, Нигерия, Индия и др.) статус женщины далек от равноправия, и поведение женщины в обществе строго регламентировано. В зависимости от характера общества гендерные различия будут иметь различную силу. Этнографы устанавливают усиление гендерного неравенства от охотнически-собирательских к аграрным культурам и существенное его снижение далее к индустриальной культуре и особенно к информационному обществу. Кривая, отвечающая этому движению, будет иметь вид перевернутой заглавной буквы U латинского алфавита. (Большинство работ по Г. основываются на предположении, что пол предшествует Г. Тем не менее существуют точки зрения - К.Делфи и др. - согласно которым это предположение "теоретически неоправданно" и "его продолжающееся существование отправляет назад к устаревшему пониманию гендера, мешает пересмотру категории гендера беспристрастным образом". Делфи предлагает не только пересмотреть вопрос о взаимоотношениях между Г. и полом, но также сформулировать и исследовать две другие гипотезы. Первая, по Делфи, состоит в том, что "статистическое совпадение между полом и гендером есть просто совпадение". Вторая гипотеза - Г. предшествует полу: "Пол сам по себе просто маркирует социальное деление; он служит тому социальному узнаванию и идентификации тех, кто доминирует и тех, кто доминируем. Пол - это знак с символическим значением, приобретенным в ходе исторического развития".) Впервые мысль о необходимости различать биологический и социальный пол появилась в книге М.Мид "Пол и темперамент в трех примитивных обществах" (1935). Феминистская теория восприняла ее, занялась исследованием различия между биологическим и социальным полом/Г, и проблематизировала гендерные отношения. Г., ранее являвшийся только грамматической категорией, превратился в часть "оборудования" сторонников феминизма для постановки проблем о "естественном" подчиненном и более низком положении женщин. Идеологами феминизма был выдвинут ряд вопросов, относящихся к Г. и гендерным отношениям в обществе. Исследовалось то, как Г. соотносится с анатомическими половыми различиями; как гендерные отношения конституируются и поддерживаются (в жизненном цикле человека, и более широко, в качестве социального опыта, ограниченного временем); как гендерные отношения соотносятся с другими видами социальных отношений такими, например, как классовые или расовые; что становится причиной, ведущей к изменениям в гендерных отношениях с течением времени; каковы взаимоотношения между гетеросексуальностыо, гомосексуальностью и гендерными отношениями; существует ли только два, а если не два, то сколько Г.; каковы взаимоотношения между формами мужского доминирования и гендерными отношениями; перестанет ли быть актуальным вопрос о гендерных отношениях в эгалитарных обществах; имеется ли нечто отчетливо мужское или женское в способах мышления и социальных отношениях, и если имеется, то являются ли данные различия врожденными или социально сконструированными; являются ли гендер-ные различия социально полезными или необходимыми, а если же да, то каковы последствия этого для феминистской цели достижения "гендерной справедливости" (Флэкс). Вслед за феминистской теорией практически все общественные дисциплины стали проводить разделение между полом и Г. Последний оказался в одном из фокусов дискуссий гуманитариев и был признан важнейшей категорией для анализа структур власти, организации социальных и культурных институтов, моделей идеологического контроля в современном обществе. Идея о необходимости различать биологический пол как совокупность биологических особенностей индивида и социальный пол, или Г., как социокультурную конструкцию вошла в университетские учебники. Наряду с такими, не менее важными для обсуждения гендерных отношений терминами, как феминность; маскулинность; приватный; общественный; патриархат; сексизм, - термин Г., адаптированный традиционными общественными дисциплинами, становится необходимой частью лексикона и интеллектуала, и рядового гражданина на Западе, широко используясь в современных международных юридических документах. (См. также Бовуар.)
Генеалогия	первоначально перечень предков человека, определяющий его происхождение. В философии Г. — неклассический способ осмысления социально-культурных явлений, особенностью которого является отрицание их неизменности и всеобщего основания происхождения. Г. предполагает описание конкретного множества причин их возникновения, включающего определенные условия и реальные проявления человеческой телесности. Г. была введена Ф. Ницше и в дальнейшем разрабатывалась М. Фуко. Он показал, что Ницше выступил против утилитаристской тенденции в описании истории морали в рамках линейного развития, которая сводила всю ее историю к полезности. Слова вовсе не удерживают свои значения, желания не направлены только в одно русло, и идеи не сохраняют собственную логику. Миру речи и желаний, по Ницше, знакомы нападения, борьба, маскировка и хитрости. Г. увековечивает необычайность событий вне зависимости от однозначного финала. В конечном итоге Г. обнаруживает элементы даже тогда, когда они отсутствуют, когда они остаются нереализованными. Следовательно, Г. требует терпения и знания деталей и зависит от громадного накопления материала. Г. не противопоставляет себя истории, но отрицает надысторическое развертывание идеальных смыслов и неопределенных телеологий. Она противопоставляет себя поиску “начал”. Ницше отвергает поиски происхождения, во-первых потому, что это попытка схватить точную сущность вещей, их чистейшие возможности и тщательно охраняемые тождества; а также потому, что этот поиск утверждает существование устойчивых форм, которые предшествуют внешнему миру случая и преемственности. Этот поиск направлен на то, “что уже было там”, на образ изначальной истины. В любом случае, если генеолог отказывается следовать метафизическому подходу и если он прислушивается к истории, то он находит, что не существует за вещами некоей вневременной их сущности или их сущность была создана по частям из чуждых форм. Изучая историю разума, он приходит к тому, что приверженность к истине и четкость научных методов произошли от страсти ученых, от их фанатичных и нескончаемых дискуссий, от духа состязательности. Генеалогический анализ показывает, что концепция свободы — это “изобретение правящих классов” и не основополагающа для человеческой природы. В историческом основании вещей находится не нерушимое тождество происхождения, но разногласие и неравенство вещей. История учит пренебрегать важностью происхождения, ибо в действительности исторические начала непритязательны. Генеолог должен быть готов узнавать события истории, ее толчки, ее сюрпризы, ее неустойчивые победы и неприятные поражения. Он должен быть готов поставить диагноз болезни тела, условия его болезни и здоровья, для того, чтобы встать в позицию эксперта в философском дискурсе. История — это реальное тело развития. Метафизик сможет найти ее душу в далекой идеальности происхождения. Генеолог же принимается изучать начало, обнаруживая бесчисленное множество начал, чьи слабые следы и полутона хорошо видны историческому оку. Поиск Г. — это не воздвижение оснований, но открывание того, что мыслилось единым, и показ гетерогенности того, что представлялось однородным. В конечном итоге, Г, по Ницше, прикрепляет себя к телу. Тело утверждается в жизни как в смерти, сквозь силу и слабость. Тело — и все, что его касается: питание, климат и почва — это владения подлинных начал. Тело несет на себе клеймо прошлого опыта и взращивает желание, слабости и заблуждения. Т. о., Г. как исторический анализ, расположена в сочленении тела и истории. Неверно искать наследование в непрерывной протяженности; так глаз изначально отвечал требованиям охоты и борьбы и только потом послужил источником созерцательности. Генеалогический анализ обрисовывает взаимодействие сил, борьбу этих сил, ведущих войну против друг друга или против враждебных обстоятельств, в попытке избежать вырождения и вновь обрести мощь. Роль Г. — в том, по Ницше, чтобы записывать историю моралей, идеалов, метафизических концепций, историю концепций свободы или аскетической жизни. Свою Г. Ницше противополагает истории, чья функция состоит в превращении многообразия во всеобщность, окончательно замкнутую в себе. История историков находит себе поддержку вне времени и претендует основывать свои приговоры на апокалиптической объективности. Это возможно только благодаря вере в вечную истину, в бессмертие души и идентичность сознания. Если исторический смысл направляется надысторической перспективой, метафизика может привязать его к своей собственной цели. С другой стороны, исторический смысл может ускользнуть от метафизики и стать привилегированным инструментом Г., если она отрицает определенность абсолютов. В человеке нет ничего бессмертного. Можно верить, что чувства неизменны, но каждое чувство, особенно наиболее благородное и бескорыстное, имеет историю. Можно верить в скучное постоянство жизни инстинктов и воображать, что она продолжает влиять на настоящее так же беспорядочно, как делала это в прошлом. Но знание истории легко разбивает это единство, показывая его волнообразное развитие, локальные проявления силы и слабости. Тело не повинуется особым законам физиологии, оно не может избежать влияния истории. Тело делается огромным количеством отдельных режимов· ритмами работы, отдыха и праздников, оно способно отравляться пищей или ценностями. “Эффективная” история отличается от традиционной отсутствием в ней постоянных. Ничто в человеке, даже его тело — не может служить основой для самопознания или понимания других людей. Традиционные механизмы для создания понимающего взгляда на историю и для прослеживания прошлого как настойчивого и продолжающегося развития должны быть систематически разобраны История становится “эффективной” в той мере, в какой она привносит незавершенность в само наше существование: разделяет наши эмоции, драматизирует наши инстинкты, множит наше тело и настраивает его против самого себя. Из этих предположений можно вывести особенные черты исторического значения (как Ницше понимал его). В любом случае, “эффективная” история имеет дело с событиями в меру их уникальных характеристик, их более острых проявлений. Мир “эффективной” истории знает лишь одно царство без провидения или конечной причины. “Эффективная” история сужает свой взгляд до вещей близлежащих — тело, нервная система, питание и энергии. Местом появления метафизики, укрепившейся в традиционной истории, согласно Ницше, была афинская “демагогия”, восходящая к Сократу Историю нужно привести к генеалогическому использованию, т. е. — к антиплатоническим целям. Только тогда исторический смысл освободит себя от требований надысторической истории. Изучение истории делает человека “счастливым, в отличие от метафизиков, ибо позволяет устанавливать в себе не одну вечную душу, но множество смертных”. Внешне историческое самосознание нейтрально, лишено страстей и предано исключительно истине. Но, если оно проверяет себя и если вопрошает различные формы научного самосознания об их истории, оно находит, что все эти формы и трансформации являются аспектами воли к знанию. Исторический анализ этой воли к знанию обнаруживает, что все знание основано на несправедливости и что инстинкт знания злонамерен, он несет не что смертоносное, противоположно счастью человечества. Знание не отделяет себя от своих эмпирических путей первоначальные потребности — от по следующих, чтобы стать чистым спекулятивным предметом. В общем, Г. сводится к трем моделям истории, опознанным Ницше в 1874 г. Они метафоричны: благоговение перед памятниками становится пародией; почтение к древним завершенностям становится систематической диссоциацией; критика несправедливости становится деструкцией человека, который сохраняет знание волей к знанию. М. Фуко воспринял от Ницше генеалогический способ осмысления исторических реалий. В основу “генеалогии власти” он положил рассмотрение различных стратегий власти и дискурсивных практик, которые в своем сцеплении являют специфический комплекс “властизнания”. Исторически типы власти-знания разнятся. Современность произвела такой тип власти, который не может быть сосредоточен как в руках одного субъекта, так и не является привилегией государства. Эта власть рассеяна по всем социально-культурным дискурсам  и предполагает определенные стратегии управления людьми, надзора над ними и механизмы их изоляции. В первом томе “Истории сексуальности” Фуко, действия генеалогическим методом, показал, что то, что понимают в европейской культуре под “полом”, есть не просто данность природы, но феномен исторический, поскольку представление о нем было сформировано на протяжении нескольких веков. Принято думать (в духе линейной истории), что именно с XVII в. начинается “угнетение” сексуальности, а к XX в. наступает ее “освобождение”. Согласно генеалогическим открытиям Фуко. никакого подавления сексуальности в эпоху Контрреформации не было, напротив, имела место “интенсификация тела” в обряде епитимьи (технике исповеди, в которой требовалось максимальное выговаривание желания). Исповедальная техника послужила предтечей процесса “медикализации” пола, происходившего в XIX в. Уже с XVIII в. “пол” оказался вовлеченным в сферу властизнания, и, тем самым, представление о нем было сформировано различными видами дискурса — педагогическим, социологическим, психиатрическим и др.
Генезис	(от греч. Genesis - происхождение, становление) происхождение, становление объекта, единство логики и истории его развития (социогенез – становление и развитие того или иного общества; антропогенез – историческое становление и развитие человека и т.д., биогенезис - возникновение или развитие жизни). Первоначально термин Г. был применен в древнегреч. мифологии. Впоследствии получил распространение в философии (Фалес, Гераклит, Кант, Гегель и др.), а также в естествознании (космогоническая гипотеза Канта-Лапласа, эволюционная теория Дарвина и т. д.). Г. природных и социальных явлений интересовал и интересует философию и науку с античности до наших дней. Объяснение Г. природных и социальных объектов получало научное объяснение в эволюционных теориях дисциплинарного, междисциплинарного, общенаучного и философского характера. Рассмотрение в современной науке и философии изучаемых природных и социальных объектов как самоорганизующихся, саморегулирующихся, саморазвивающихся многоуровневых сложных систем привело к формулировке концепции системогенеза (П. Анохин) и выявлению таких закономерных тенденций этого процесса как: минимальное обеспечение становления зародившейся системы, гетеро-хронная закладка ее компонентов, их консолидация в направлении получения полезного для системы результата, относительность принципа историзма в объяснении переключения функциональной системы с одной программы на другую. Объяснение Г. природного и социального бытия в современной науке связывается также с принципами глобального эволюционизма, структурно-синхроническим и генетически-диахроническим изучением объектов.
Генерализация	(от лат. generalis общий, главный) – обобщение, метод математики и естествознания (в меньшей степени – наук о духе), где путем индукции, путем образования понятий из единичного выводится общее.
Генетика	(греч. genetikos — относящийся к происхождению) — наука, изучающая наследственность и изменчивость через передачу характеристик генами - свойства, присущие всем живым организмам. Бесконечное разнообразие видов растений, животных и микроорганизмов поддерживается тем, что каждый вид сохраняет в ряду поколений характерные для него черты. При этом живые существа индивидуальны. Два эти важнейшие свойства живых существ - быть похожими на своих родителей и отличаться от них - и составляют суть понятий "наследственность" и "изменчивость". Формальным годом рождения генетики считается 1900 г., хотя основы ее фактически были сформулированы еще в XIX в. австрийским монахом и ученым Г. Менделем (1822— 1884). Именно Мендель на основе своих классических опытов по растительным гибридам уже в работе 1865 г. сформулировал основные идеи всей классической генетики XX в.: материальность и дискретность наследственности (существование особых единиц, факторов наследственности) и случайно-комбинаторный механизм их передачи по поколениям живых организмов. В силу центральной роли генетических структур в осуществлении практически всех важнейших процессов жизнедеятельности, генетика в XX в. заняла особое — стержневое — место во всей системе биологического знания о живой природе, включая и человека как ее части. Начавшись в 1900 г. с переоткрытия законов Менделя, генетика в XX в. прошла стремительный путь развития от формальной идентификации генов (так были в начале века названы менделевские «факторы» наследственности) с определенными участками ядерных хромосом до выяснения их подлинной химической природы (1944) в форме особого класса химических биополимеров — дезоксирибонуклеиновых кислот (ДНК); от раскрытия структуры ДНК в виде знаменитой теперь и известной всем двойной спирали (1953) до расшифровки кода наследственной информации (1961); и от открытия методов быстрого прочтения, определения (или, как говорят ученые, — секвенирования) длинных нуклеотидных последовательностей ДНК (1977) до расшифровки (точнее, — секвенирования) генома человека (2000). Гены входит в состав ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты) – большой молекулы в форме двойной спирали, нуклеотидные цепи которой могут различными путями приспосабливаться к коду специфической информации о характеристиках гена. Гены переносятся хромосомами, нитевидными структурами, которые находятся попарно фактически во всех живых клетках, и несут спецификацию («светокопию») потенциального развития организма. Генетические коды – видовая специфика (чтобы размножение не могло происходить между видами), но учитывают индивидуальное отклонение у членов вида. Единственными случаями, в которых два индивидуальных члена одного и того же вида имеют идентичную генетическую информацию, являются монозиготные близнецы (индивиды, произведенные делением уже оплодотворенной яйцеклетки) или клоны (бесполое либо генетически проектируемое воспроизводство). Бурное развитие генетики в течение всего XX в. сопровождалось не только сенсациями и бурными дискуссиями в широкой печати. Оно непрерывно порождало (и продолжает порождать) и большое число серьезнейших философских, социальных, моральных, этических, юридических и др. вопросов. Их обсуждение уже внесло немалый вклад в общую философию науки XX в., а в будущем именно с их решением можно связывать надежды на окончательное преодоление раскола двух культур — естественнонаучной и гуманитарной. (См. биология, биоэтика, наследственность).
Генетический метод	(от греч. genesis – генезис, происхождение) – способ задания содержания и сущности исследуемого предмета не путем конвенции, идеализации или логического вывода, а с помощью изучения его происхождения (опираясь на изучение причин, приведших к его возникновению, механизм становления). Широко используется не только в естественных науках (биология, физиология, медицина, геология, почвоведение и т. п.), и в социально-гуманитарном познании (археология, антропология, языкознание, история и т. п.), но и в математике (метод математической индукции). (См. исторический метод, диахронный анализ).
Генетический структурализм	постструктуралистская интегративная социологическая концепция, автором которой является Пьер Бурдье. Первые работы Бурдье связаны с этнологическими и антропологическими исследованиями, в частности, “Социология Алжира” (1961). Методологические проблемы социологии систематически изложены в работе 1968 г. “Ремесло социолога”. В формировании концепции Бурдье особое место занимают структурализм и “эпистемологическая школа” (Башляр, Кангийем). Структуралистская методология позволила Бурдье сформулировать предметное поле социологических исследований. Последнее определяется структурой и системой отношений, организующих  исследуемый  объект. Предполагается, что в самом социальном мире существуют объективные, не зависимые от воли и сознания людей структуры, способные как ограничивать и подавлять, так и создавать возможности для осуществления практик. “Эпистемологическая школа” предопределяет необходимость изучения истории становления структуры отношений, единство или “системность” которой возможно лишь благодаря исторической реальности. Социология, согласно Бурдье, не может довольствоваться констатацией налично существующих структур, а должна исследовать становление структур, являющихся на данный момент завершением исторического процесса. Т. о., нужно создавать “структурную историю”, которая “находит в каждом состоянии структуры одновременно и продукт предшествующей борьбы за трансформацию или сохранение структуры, и принципы последующих трансформаций”. Связь этих методологических установок позволила Бурдье в ходе критики оппозиций классической социологии (макро- и микросоциология, структура и действие, индивидуальное и социальное) конституировать социологию как “строгую” науку, основанную на принципе “объективности” социального. Объектом научного познания выступает вовсе не опыт повседневной жизни, складывающийся на основе чувственного восприятия, а теоретические конструкции. Уже недостаточно просто пассивного указания или констатации реальности, необходимо ее конструировать, исходя из исторически сложившихся связей, организующих объект исследования. С другой стороны, теоретические конструкции должны быть подтверждены точной реализацией в эмпирических исследованиях Т. о., Бурдье надеется осуществить синтез рациональных и эмпирических компонентов знания. “Против позитивистского материализма в теории практики выдвигается тезис о том, что объекты знания конструируются, а не пассивно отражаются. Против интеллектуального идеализма — тезис, что принципы такого конструирования являются системой структурированных, структурирующих предрасположенностей или habitus, который строится в практике и всегда ориентирован на практические функции”. Согласно Бурдье, соционаучные дискурсы колеблются между двумя несовместимыми на первый взгляд т. зр.: объективизмом и субъективизмом. Тогда как объективизм, следуя Дюркгейму, рассматривает социальные факты как вещи, субъективизм склонен редуцировать мир к представлениям о нем агентов. Объективизм предрасположен выводить действия и взаимодействия из предданных структур, субъективизм стремится сводить структуры к действиям и взаимодействиям. Для того, чтобы избежать оппозиции объективизм/субъективизм, Бурдье предлагает двойной методологический разрыв: объективистский разрыв со спонтанной социологией с целью выявления объективных структур и разрыв с субъективизмом с тем, чтобы включить в научное описание ментальные структуры, благодаря которым агенты воспринимают мир. Центральным в концепции Бурдье является принцип “габитуса”, который призван снять ложную оппозицию объективизма/субъективизма. Габитус — это совокупность приобретенных диспозиций (предрасположенностей), схем восприятия, мыслей и действия, функционирующих в качестве структурирующих структур. Только посредством габитуса структура управляет индивидуальными практиками. Приобретенные социальные навыки навязывают агентам определенные способы восприятия и поведения. В то же время габитус является принципом, порождающим и организующим практики и представления агентов в соответствии со схемами, обусловленными историей. Будучи посредником между объективными структурами и индивидуальными действиями, габитус является одновременно результатом интериоризации внешних условий и средством экстериоризации бессознательных схем восприятия и действия, осуществления индивидуальных практик. Только тогда, когда габитус вписывается в объективированную структуру, порождаемые им практики непосредственно приспособлены к структурам. “Между системой объективных закономерностей и системой непосредственно наблюдаемых действий всегда находится посредник, который и есть габитус, геометрическое место детерминирующих факторов и детерминации ожидаемых переживаний объективного будущего и субъективного проекта”. Общий принцип габитуса применяется Бурдье при разработке вопроса о социальном воспроизводстве. Именно благодаря экстериоризации интериоризованных схем восприятия и мышления агенты воспроизводят объективные отношения и закономерности. Габитус всегда является главным основанием преемственности и регулярности социальных практик во времени и в пространстве. Практики регулярно производят последствия, которые оказываются бессознательными, и эти бессознательные последствия могут также формировать новые условия для осуществления практик. Т. о., габитус в то же время является принципом регулируемых структурных преобразований. Хотя габитус приспособлен для достижения определенных результатов, он не предполагает сознательной нацеленности на эти результаты. Будучи сознательно не управляемым, т. е. производным от объективных социальных структур, габитус содержит принцип “регулируемых импровизаций”, задающий некие стимулы для соответствующих способов действия. Этим устойчивым порождающим принципом “регулируемых импровизаций” является стратегия как практическое чувство, как практическое усвоение через участие в социальной деятельности логики или необходимости исторически определенной социальной игры. “Габитус, как чувство игры, есть инкорпорированная социальная игра, ставшая натурой”. Стратегии предполагают постоянные изобретения и импровизации с целью адаптации к бесконечно гетерогенным ситуациям. Несмотря на то, что стратегии не являются результатом сознательной нацеленности, они оказываются объективно приспособленными к этим ситуациям, поскольку предвосхищают имманентную необходимость и логику. присущую им. Тогда как объективные структуры (продукты коллективной истории) воспроизводятся в форме устойчивых диспозиций, габитус (формирующийся в ходе индивидуальной истории) предписывает особую логику вписывания и участия агентов в историю, объективированную в структурах и институтах. Воспроизводя объективные структуры, стратегии определяются не будущим, а уже известным результатом идентичных и взаимозаменяемых прошлых практик. Принцип “объективности” социального зиждется на топологическом его представлении. Согласно Бурдье, социология представляет собой социальную топологию. Социальная реальность предстает в форме многомерного пространства смысловых и силовых отношений, построенного по принципу различения и распределения. “Агенты и группы агентов определяются по их относительным позициям u этом пространстве. Каждый из них размещен в позиции и в классы, определенные по отношению к соседним позициям...” Социальное пространство, в отличие от физического, конституируется по принципу различения позиций (относительности и дистанций). Физическое пространство есть объективированная социальная структура, эффект и проекция социального пространства. Социальное пространство объективировано в физическом пространстве, так что социальный порядок, как правило, воспринимается как естественная, объективная данность и воплощается в категориях восприятия и оценивания как ментальная структура или инкорпорация объективных пространственных структур. Социальное пространство конституируется множеством полей. По Бурдье, поле — это многомерное пространство позиций, каждая из которых определяется исходя из многомерной системы координат. Поля — это своего рода “игровые площадки”, на каждой из которых ведутся игры по своим особым правилам. Социальный агент может одновременно играть на нескольких “игровых площадках”. На основе гомологии, позиции (сходства в различии) могут фиксировать устойчивые диспозиции. Вся история социального поля представлена в двух формах: в материализованной — в институциях, и в инкорпорированной — в диспозициях агентов. Каждое поле есть поле сил и борьбы, которые направлены на преобразование или сохранение данного равновесия сил. В той мере, в какой эти силы выступают в качестве принципов построения социального пространства, они являются различными видами капитала или социальной власти. Агенты инвестируют имеющийся капитал, приобретенный в ходе предшествующей борьбы, в стратегии в зависимости от собственной позиции в распределении сил. Термин “капитал” по своей смысловой и прагматической нагруженности не ограничивается традиционными определениями экономических дисциплин и призван обозначить всякую социальную энергию, эффективно инвестируемую в стратегии. Бурдье выделяет несколько видов капитала. Во-первых — это экономический капитал, либо унаследованный, либо приобретенный. Во-вторых — культурный капитал, выступающий в двух особых формах: “образовательный капитал” (определенный образованием и сроком обучения) и “унаследованный культурный капитал”, переданный семьей. Третий вид капитала — это социальный капитал, определяемый совокупностью социальных связей агентов, центрированной вокруг социального происхождения. В форме же символического капитала все другие виды капиталов воспринимаются и признаются легитимными. Объективированный в форме материальных благ или инкорпорированного состояния капитал представляет собой власть над полем. Различные виды капитала как виды власти определяют шансы агента на выигрыш в данном поле. Соотношение сил между агентами, распределенными объективно по их позициям в социальном поле, определяет “наличную или потенциальную власть в различных полях и доступность специфических прибылей, которые она дает”. Именно совокупность этих капиталов позволяет конституировать социальное пространство. На уровне символического капитала воспроизводятся отношения сил, конституирующих структуру социального пространства. Т. о., в общем социальном пространстве агенты распределяются, согласно Бурдье, в первом измерении по общему объему капитала в различных его видах, которым они располагают, и во втором измерении — по структуре их капитала — по относительному весу различных видов капитала в общем объеме. “Социальный порядок” легитимируется благодаря тому, что агенты распознают социальные структуры через структуры восприятия и оценивания, производные от этих объективных структур. И именно поэтому социальный мир воспринимается как должное. Социальная реальность — это не только объективное пространство позиций, но и объект восприятия, следовательно, социология должна включать в себя социологию восприятия или конструирования социального мира, составляющего часть социальной реальности. Во-первых, воззрения на мир являются продуктом интериоризации структур. Конечно, агенты обладают активным восприятием мира, конструируют собственное видение, но это конструирование осуществляется под структурным давлением. Во-вторых, структурирующие структуры являются социально структурированными, поскольку имеют социальный генезис. В-третьих, конструирование социального мира — это не только индивидуальное, но и коллективное предприятие. Восприятие мира со стороны агентов меняется в зависимости от их позиции и от их габитуса, который они усваивают в результате исторического опыта. Т. о., “восприятие социального мира есть продукт двойного структурирования. Со стороны объективной оно социально структурировано, поскольку свойства, атрибутированные агентам или институциям, предстают в сочетаниях, имеющих очень неравную вероятность... Со стороны субъективной оно структурировано в силу того, что схемы восприятия и оценивания выражают состояние предшествующей символической борьбы и расстановку сил”. Но поскольку объектам социального мира свойственны “недетерминированность и неясность”, некоторая степень семантической размытости, они воспринимаются и выражаются согласно принципу различия, что дает основание для множественности воззрений на мир, и вследствие этого — основание для символической борьбы за власть производить и навязывать легитимное видение мира. Но различие и множественность предписаны самой структурой социального пространства и функционируют как “символические трансфигурации фактических различий”. С объективной стороны, символическая борьба за восприятие проявляется через действия представления, направленные на строго определенное видение реальности. С субъективной стороны, символическая борьба проявляется через действия, направленные на изменение категорий восприятия и оценивания, когнитивных и мотивационных структур. По мере роста дифференциации общества и становления относительно автономных полей символическая борьба за восприятие сосредоточивается в поле культурного производства. Согласно Бурдье, в условиях, когда социологии приходится оправдывать собственную легитимность в обществе, важным становится метатеоретизирование. Последнее вовсе не означает выход к внешнему масштабу, к метауровню (здесь неизбежны идеологизация, мифологизация, теологизация). Метатеоретизирование означает “объективирование объективирующего субъекта”, погружение социологии, как любой другой научной профессиональной деятельности, в социальное пространство, анализ социальной укорененности самого социологического знания и, соответственно, тех оппозиций, которые имеют под собой социальный, а не научный или теоретический, фундамент. “Объективирование объективирующего субъекта” показало бы, что определенная социология, выдаваемая ее защитниками за единственно легитимную, необходимо связана с объективной позицией исследователя и типом капитала, инвестируемого в стратегии. В исследовании социального мира социолог, как и любой другой интеллектуал, не может занимать внешнюю, трансцендентальную позицию, а должен включить в создаваемую теорию, с одной стороны, тот факт, что эта теория является результатом теоретического взгляда, с другой стороны, — “возмущения”, произведенные актом наблюдения на само наблюдение. Эта перспектива позволяет исследовать практику науки, соответствующие предрасположенности исследователя, производные от практической жизни его как индивидуального агента Социология, т.о., включает в себя рефлексивную социологию, необходимую для понимания собственных социальных условий производства и навязывания определенного видения социального мира. В целом, Бурдье удается преодолеть присущие классической социологии оппозиции и разработать интегративную социологическую концепцию, что объединяет ее с теорией структурации Э. Гидденса и “трансцендентальным реализмом” Бхаскара.
Гений	(лат. genius — гений, дух — покровитель лица или вещи) – высшая степень творческой одаренности, которая проявляется как оригинальная способность понимания (интуиция), соединения различных элементов (фантазия), творческого формирования и изображения, а также человек, обладающий этой одаренностью. В нем. поэзии и философии 18 в., включая романтику, гений – это выдающийся, исключительный человек. Кант называет гениального человека «любимцем природы», а «гений» – это врожденное душевное свойство, благодаря которому природа предписывает правила не только науке, но и (изящным) искусствам («Критика способности суждения», § 46 – 49). Гёте, присоединяясь к Гаманну, Гердеру, а также к культу гения в период «Бури и натиска», еще более четко определяет гения как высшее формосозидающее дарование; подобно ему, Шиллер рассматривает его как творческую наивность. Ницше также считал творческую детскость осн. качеством гения. В Новое время предпринималась попытка поставить «гений» в один ряд с сумасшествием (Моро де Тур, Ломброзо и др.); уже Платон говорит о «божественном безумии» поэтов. Действительно, многие гениальные люди впадали в безумие (Тассо, Свифт, Ленау, Шуман, Галлер, Ницше); действительно, у гения иногда возникает внезапная жажда творчества, сходная с определенными оригинальными и идейно высокопроизводительными фазами, граничащими с областью легкой психопатологии (легкими фазовыми колебаниями гипомании – стадией, предшествующей шизофрении, для которой характерны видения и т. п.). Но если охарактеризовать жизнь гения, отличающуюся от жизни др. людей, как «извращение», то это не обязательно должно быть болезненное, неправильное, произвольное исключение, а с социологической точки зрения это в то же время творчески формирующая вершина человеческого существования, устанавливающая правила и созидающая законы. Современная психиатрия не развила дальше теорий Ломброзо («Гениальность и помешательство»). Почти во всех областях человеческой деятельности, кроме, может быть, математики (19-летний Эварист Галуа – уже основатель теории множеств), «гений – это долготерпение»», результат зрелости и продолжительного труда в своей специальности. «Злой гений» обычно означает неудачу: тот, кто желает достигнуть определенного результата, а достигает прямо противоположный, считает, что это злой гений сыграл с ним подобную шутку. Например, тот, кто протягивает руку, чтобы налить себе воды, и разбивает бутылку; или тот, кто дает человеку, как ему кажется, правильный совет, приводит последнего к самоубийству.
Геннокультурная коэволюция	двустороннее взаимодействие генетических и культурных факторов с обратными связями. В современной социобиологии разработан ряд теорий Т.к., которые отличаются друг от друга уровнем описания механизмов взаимодействий генов и культуры. Некоторые из этих теорий ограничиваются лишь попытками выявить какие-то статистические корреляции между биологическими и культурными феноменами, не претендуя на их теоретическое объяснение. Др. теории используют модели классической этологии и экологии поведения и стремятся непосредственно связать гены с различными типами культуры. В 1981 Ч. Ламсден и Э. Уилсон предложили принципиально новую теорию Т.к., получившую в дальнейшем развитие в работах Ламсдена, А. Гушурст и др. Согласно этой теории, возникновение человеческого рода произошло не в ходе биологической эволюции дарвиновского типа, а в результате переплетения двух линий наследуемой информации — генетической и культурной. Культура (а ее правомерно рассматривать как передаваемую по социальным каналам информационную систему) формируется на когнитивном уровне специфическими, присущими только людям когнитивными механизмами. Эти механизмы направляются генетическими программами развития нервной системы, причем они гораздо менее чувствительны к широкому диапазону изменений окружающей среды, чем создаваемые ими культурные феномены. Т.о., в психике человека имеются некие врожденные ограничительные начала, стратегии, генетически закрепленные естественным отбором (их назвали «эпигенетические правила»), которые направляют наше когнитивное развитие, наше мышление, поведение и т.д. Они напрямую зависят от ДНК, причем генетические изменения могут трансформировать как сами эти правила, так и отношения между ними. Последовательно возникающие в когнитивной системе эпигенетические правила обычно разделяют на два класса. «Первичные» эпигенетические правила направляют автоматические процессы переработки когнитивной информации, ведущие от периферийных сенсорных фильтров к восприятию. «Вторичные» эпигенетические правила относятся к внутренним ментальным процессам, в т.ч. сознательной оценке и выбору, они действуют на основе цвета и всякой иной информации, появившейся в поле восприятия. В этих правилах закодированы врожденные компоненты стратегий индивидов, способствующие овладению культурой и обучению. Это обучение происходит благодаря передаче геннокультурной информации, в процессе которой врожденные эпигенетические правила с большей вероятностью используют одни, а не др. культургены. «Культурген» — это сконструированная социобиологами условная единица культурной информации, которую операционально определяют как информационный образ, или паттерн, соответствующий к.-л. артефакту, поведенческому образцу, ментальной конструкции и т.д. Подлежащий эмпирической идентификации, культурген выступает в качестве элемента ментального «эпигенеза», т.е. целостного процесса взаимодействия между генами и окружающей средой в ходе развития, направляемого и формируемого генетической информацией. Теория Г.к. сталкивается с рядом проблем, связанных в первую очередь с эмпирической идентификацией единиц культурной информации, отбираемых эпигенетическими правилами. Все более интенсивную культурную дивергенцию человечества, начиная с эпохи палеолита, сторонники этой теории объясняют возрастанием роли эпигенетических правил в эволюционных изменениях. Действуя как своего рода фильтр, эти правила способствовали отбору и применению только некоторых культурных альтернатив, которые транслировались следующим поколениям. Это освободило людей от чрезмерно широких границ культурной эволюции. Из теории Г.к. также следует, что по мере продвижения человечества к цивилизациям и др. формам сложноорганизованных обществ воздействие биологической эволюции не ослабевало, как ранее считалось, а, наоборот, усиливалось в силу увеличения числа и сложности врожденных эпигенетических правил. По этим же причинам генетическая эволюция человечества (а соответственно, и его культурная эволюция) может протекать гораздо быстрее, чем это предполагается эволюцией дарвиновского типа. Ламсден Ч., Гушурст А. Геннокультурная коэволюция: человеческий род в становлении // Человек. 1991. № 3; Lumsden C.J., Wilson E.J. Genes, Mind and Culture: The Coevo-lutionary Process. Cambridge, 1981.
Генотекст/фенотекст	термины, введенные Кристевой в работе "Семиотика" (1969) и позднее получившие более детальную проработку в ее докторской диссертации "Революция поэтического языка" (1974). Попытка Кристевой заглянуть "по ту сторону языка", выявить "до-вербальный" уровень существования субъекта, где безраздельно господствует бессознательное, с одной стороны, вписывается в общую постструктуралистскую ориентацию на разрушение монолитных институтов знака, на переход от изучения структурного уровня языка к до- и внеструктурному уровню, от значения к процессу означивания; а с другой стороны, она отражает смещение ее собственных интересов от структуралистской семиотики и лингвистики к психоанализу в рамках так называемого "семанализа" (см.). Семанализ настаивал на понимании значения не как знаковой системы, но как означивающего процесса. По мнению Кристевой, текст нужно "динамизировать" - то есть осуществить ту работу дифференциации, стратификации и конфронтации, которая осуществляется в языке, - и именно такой "динамизированный" текст является объектом семанализа. Работа по означиванию осциллирует на границе, на линии водораздела между Г. и Ф. Обозначая сущностные отличия между двумя уровнями текста, Кристева отмечает, что Г. и Ф. соотносятся друг с другом (или отличаются друг от друга) как поверхность и глубина, как значащая структура и означивающая деятельность, как (математическая) символика и формула. Если бы эти два термина потребовалось интерпретировать на метаязыке, описывающем различия между ними, то можно было бы сказать, что Г. - это предмет топологии, а Ф. - алгебры. На первый взгляд может показаться, что дихотомия Г. и Ф. фактически воспроизводит оппозицию глубинной структуры и поверхностной структуры, введенной Хомским, оказавшим немалое влияние на теоретические взгляды Кристевой. Однако при внешнем сходстве между ними существуют и серьезные различия: в структурном отношении поверхностный и глубинный уровни Хомского идентичны ("глубинная структура" отражает на понятийно-логическом уровне грамматические и синтаксические структуры), между ними нет и не предполагается отношения порождения, трансформации, перехода. Согласно же Кристевой, Г. - это абстрактный уровень лингвистического функционирования, который предшествует фразовым структурам, предшествует любой определенности и противостоит любому завершенному структурному образованию. Кроме того, даже будучи обнаруживаемым в языке, Г. неуловим для лингвистики (будь то структурная или порождающая лингвистика). Как уже отмечалось выше, единственной адекватной методологией исследования Г. выступает семанализ. Очевидно, что исследовательский интерес Кристевой обращен, прежде всего, на понятие "Г.". Он определяется Кристевой как глубинное основание языка, как уровень текста, полагаемый вне лингвистических структур языка, как неструктурированная смысловая множественность, в которой нет субъектности или коммуникативной интенции. Это процесс, артикулирующий эфемерные (нестабильные, легко разрушаемые) и неозначивающие структуры. Эти "структуры" дают начало инстинктуальным диадам; социальному целому и системам родства; обусловливают матрицы высказывания, предшествуют дискурсивным "жанрам", психическим структурам или различным типам организации участников речевого события. Г. охватывает все семиотические процессы, рассредоточенные импульсы, те разрывы, которые они образуют в теле, в экологической и социальной системе, окружающей организм (предметную среду, до-эдиповские отношения с родителями), но также и возникновение символического. Понятие "Г." описывает возникновение объекта и субъекта, конституирование ядра значения. Обнаружение Г. в тексте требует выявления переносов энергии импульсов, которые могут оставить след в фонематическом и мелодическом диспозитиве, а так же сказаться в порядке рассредоточения семантических и категориальных полей (см. Диспозитив, Диспозитив семиотический). Г. - это единственный переносчик импульсационной энергии, организующий пространство, в котором субъект еще не расколотое единство. Словом, Г. выступает как основа, находящаяся на доязыковом уровне; поверх него (на следующем уровне) расположено то, что принято называть Ф. Множественные ограничения и правила (социально-политические, главным образом) останавливают означивающий процесс в том или ином месте, которое он пересекает; они связывают и замыкают его на той или иной поверхности или структуре; они блокируют практику посредством фиксированных, фрагментарных, символических матриц; последствия разнообразных социальных принуждений препятствуют бесконечности процесса; Ф. и есть результат этой остановки. Несмотря на то, что большинство текстов, с которыми мы имеем дело, - это воплощения Ф., Кристева наделяет привилегированным статусом авангардистскую поэзию, так как полагает, что литературные произведения Маларме, Лотреамона и некоторых других поэтов сумели обеспечить процессуальную бесконечность означивания; иначе говоря, они открывают доступ к семиотической "хоре", которая видоизменяет лингвистические структуры (см. Хора). Ф. - это собственность коммуникативного языка; он постоянно расколот и разделен. Если Г. - это процесс (означивания и структурирования), который разворачивается в зонах с подвижными и относительными границами; то Ф. - это структура, он подчиняется правилам коммуникации и предполагает как субъекта высказывания, так и его адресата. Ф. - это тот продукт языка, в котором уже появились и "натурализовались" секретные социальные коды, идеологические формулы. Таким образом, Ф. - это готовый, иерархически организованный семиотический продукт, обладающий вполне устойчивым смыслом. Как и некоторые другие термины, введенные в постструктуралистский контекст Кристевой в работах этого периода, понятия "Г." и "Ф." оказали существенное влияние на становление теории текста и письма, разрабатывавшейся такими видными французскими исследователями, как Р.Барт (дихотомия текста - произведения), Ф.Соллерс, Ж.-П.Фай, а также приобрели новое звучание во французской постфеминистской философии (в частности, понятие "Ф." было переосмыслено в свете проблемы "феминного").
Генотип	уникальное сочетание генов, которое индивидуум получает от обоих родителей в результате деления клеток (мейоза), слияния яйцеклетки и сперматозоида (оплодотворения). Все эти гены обладают потенциалом, определяющим или содействующим определению характеристик индивидуума, но не все проявляют влияние в действительности, так как получены и от родителей, и от гена (например, цвет глаз от одного родителя может доминировать над цветом глаз другого). Генотип, следовательно, выражает генетический потенциал, и, даже если гены не могут быть выражены в индивидууме, они будут передаваться по наследству. В то время как генотип – общий генетический потенциал индивидуума, фенотип является фактическим выражением генов индивидуума и, таким образом, описывает образец генов, повлиявших на его развитие (например, гена для цвета глаз индивидуума, но не для цвета глаз, не проявившегося, хотя все еще содержащегося в генотипе).
Геноцид	преднамеренное и систематическое разрушение (уничтожение) целой нации либо этнической, "расовой" или культурной группы. Хотя ранние периоды в истории засвидетельствовали насилие против отдельных групп (религиозных еретиков, туземных народов, "ведьм"), часто проводившееся от имени либо церкви, либо государства, есть веские основания утверждать, что только в условиях, связанных с новым временем, геноцид становится реальностью. Он связан с возникновением национальных государств и усилением контроля бюрократии, над населением по мере развития научной и технологической мощи, а также ивструментальной рациональности, доминирующей над образами мысли и действия, тогда способность "новых времен" к систематическому истреблению населения становится очевидной. Примеры геноцида продолжает давать и 20-е столетие: гитлеровский холокост, сталинские репрессии, полпотовская Камбоджа, межплеменная резня в Руанде и др. Тем самым подкрепляется утверждение о том, что геноцид – одна из недопустимых черт современности.
Географическая среда	совокупность предметов и явлений живой и неживой природы, вовлеченных на данном историческом этапе в процесс общественного производства, и составляющих необходимое условие существования и развития человеческого общества.
Географический детерминизм	концепция утверждающая, что природа, которая истолковывается как географическая среда жизни общества, выступает в качестве основной причины происходящих в обществе явлений.
Геополитика	политическая доктрина, согласно которой в качестве главного условия развития той или иной страны выступает расширение ее территории, жизненного пространства, сфер ее жизненных интересов. Понятие, введенное в западно-европейскую интеллектуальную традицию шведским ученым и парламентским деятелем Р. Челленом (1846-1922) в контексте его попытки определить основные характеристики оптимальной системы управления для формирования "сильного государства". Новацией явилось стремление Челлена вычленить Г. в качестве одного из ведущих элементов политики как многоуровневого, многоаспектного направляемого процесса. Концептуальную разработку Г. как специфического термина осуществил немецкий исследователь Ф. Ратцель (1844-1904). Он продемонстрировал актуальность разработки теоретических оснований новой социальной дисциплины, которая бы реконструировала взаимосвязь и взаимообусловленность государственной политики и географического положения страны. В концепции Ратцеля, изначально наделенной высоким идеологическим потенциалом, особое историческое значение придавалось народам, обладающим "особым чувством пространства" и, следовательно, стремящимся к динамическому изменению (расширению) собственных границ. К. Хаусхофер (1869-1946), продолжая данную традицию трактовки содержания понятия Г., развил и акцентировал экспансионистские, империалистические аспекты его понимания, сформулировав агрессивную по сути гипотезу о потенциально необходимом "жизненном пространстве германской нации". Взятая на вооружение лидерами третьего Рейха, данная разновидность теорий Г. на долгие годы дискредитировала академические разработки немецкой геополитической школы. В интеллектуальных схемах американского адмирала А.Т. Мэхэна (1840-1914) постулировалось существование извечного антагонизма между морскими и сухопутными державами, а также подчеркивалось то обстоятельство, что лишь глобальный контроль над океанскими и морскими коммуникациями и портами может обеспечить долговременное геополитическое доминирование государства в мире. Очевидная эрозия "биполярного" геополитического устройства мира в конце 1980-х вкупе с нарастающими тенденциями его "многовекторности", результировались, в частности, в принципиально новых подходах к идее Г. Французский генерал П. Галлуа в книге "Геополитика. Истоки могущества" (1990), обратив внимание, прежде всего, на то обстоятельство, что Г. отнюдь не тождественна географическому детерминизму и политической географии, подчеркивал, что потенциал государства задается его территорией, населением, географическим расположением, протяженностью и конфигурацией границ, состоянием недр и т.п. (с учетом наличия или отсутствия новейших средств оружия массового уничтожения). Отличия современных трактовок Г. от ее "классических" версий обусловлены тем, что в настоящее время постулируется решающая значимость тех материальных, социальных и моральных ресурсов государства (или его "геополитического потенциала"), не только активное использование, но и само по себе наличие которого достаточно для успешной реализации тех или иных внешнеполитических приоритетов. Военное поражение Германии во Второй мировой войне не должно вуалировать то, что с точки зрения геополитического контекста идеи мирового господства, 20 в. явился ареной борьбы трех основных субъектов, ориентированных на его достижение. Фашистская Германия, стремившаяся осуществить ранжирование наций и народов по степени приближенности к "арийскому эталону" с сопряженной идеей ликвидации недоразвитых этносов. Коммунистический СССР с догмой о мессианизме и избранности одних общественных слоев (пролетариата и беднейшего крестьянства), вылившейся в геноцид классово "чуждых" социальных групп, а также в лозунги "мировой революции" и "всемирной Республики Советов". "Англосаксонский" блок государств с (непровозглашаемой явно) теорией ранжирования стран мира по степени приобщенности к ценностям "открытого" общества под планетарной эгидой США. Крушение гитлеровского фашизма и распад СССР лишь сделали более наглядным и очевидным процесс стремительной "американизации" мира на рубеже третьего тысячелетия (вне каких-либо ангажированных мировоззренческих оценок). Несмотря на нередкую характеристику Г. лишь как удачного междисциплинарного термина социальных дисциплин либо как околонаучного, идеологизированного неологизма западно-европейского интеллектуализма, ее статус как специфического политолого-социологического подхода к изучению корреляций между географическим положением государств и их внешней политикой вряд ли подлежит сомнению.
Геопсихология	(от греч. ge Земля и психология) – наука, исследующая влияние погоды, времен года, почвы, ландшафта на душевную жизнь; она близко соприкасается с осн. проблемами сознания (проблемами сна, утомления, кривой производительности труда), с психопатологией (лунатизмом), тропическим бешенством, горной болезнью (амоком) и медициной (отдыхом, лечением), а также сексуальной психологией (весенним опьянением, страстью), эстетикой природы и ландшафта, психологией животных (перелетом птиц, зимней спячкой, жизненным ритмом).
Геоцентризм	(от греч. ge – Земля и лат. centrum – центр) – мировоззрение, согласно которому Земля есть центр мира (напр., средневековое, христ. мировоззрение). Со времени Коперника утвердился гелиоцентризм, считающий центром Солнце. В настоящее время проблема «центра» мира не рассматривается.
Герменевтика	(от греч. hemieneutikos - разъясняющий - истолковывающий), 1. искусство понимания как постижения смыслов и значения знаков; 2. теория и общие правила интерпретации текстов в ряде областей знания — филологии, юриспруденции, богословии и др.; 3. направление в философии XX века, выросшее на основе теории интерпретации литературных текстов. В древнегреческой философии и филологии - искусство понимания, толкования (иносказаний, многозначных символов и т.д.); у неоплатоников - интерпретация произведений древних поэтов, прежде всего Гомера. У христианских писателей - искусство толкования Библии. Особое значение у протестантских теологов (как искусство "истинной" интерпретации священных текстов), в их полемике с католическими богословами, считавшими невозможным правильное истолкование Священного писания в отрыве от традиций, церковного писания. С началом формирования в эпоху Возрождения классической филологии, независимой от теологии, герменевтика выступает как искусство перевода памятников прошлой античной культуры на язык живой, современной культуры. Общефилософская проблема герменевтики была поставлена в раннем немецком романтизме Ф. Шлегелем и разработана Шлейермахером, который был протестантским теологом и филологом - классиком одновременно. С точки зрения герменевтики задача философии заключается в истолковании предельных значений культуры, поскольку реальность мы видим сквозь призму культуры, которая представляет собой совокупность основополагающих текстов. Особое значение и развитие данное направление приобрело в философии ХХ века, очевидно, с возникновением пристального философского внимания к языку как наиболее яркому выразителю культурных традиций. У истоков стояли Шлейермахер, Дильтей, Рикер, Хабермас, Гадамер и др. Хайдеггер называет герменевтикой изображенную им в работе «Sein und Zeit» феноменологию существования. В современной философии науки герменевтика все больше приобретает статус общей теории понимания любых текстов, а также взаимопонимания участников когнитивных коммуникаций. (См. понимание, смысл).
Герменевтический круг	особенность процесса понимания, основанная на его циклическом характере. Г.к. был известен уже антич. риторике, а также патристике (для понимания Священного Писания необходимо в него верить, но для веры необходимо его понимание. — Августин). Различные модификации Г.к. вызваны осознанием взаимообусловленности объяснения и интерпретации, с одной стороны, и понимания — с другой; для того чтобы нечто понять, его необходимо объяснить, и наоборот. В отчетливой форме, а именно как круг «целого и части», Г.к. представлен в герменевтике 18—19 вв. (Ф. Шлейермахер, А. Бек); для понимания целого необходимо понять его отдельные части, но для понимания отдельных частей уже необходимо иметь представление о смысле целого (слово — часть относительно предложения, предложение — часть относительно текста, текст — часть относительно творческого наследия данного автора и т.д.). Шлейермахер выделяет наряду с «грамматической» психологическую стороны Т.к.: текст есть фрагмент целостной душевной жизни некоторой личности, и понимание «части» и «целого» здесь также взаимно опосредованы. На др. аспект Г.к. обратил внимание В.Дильтей: понимание текста как «проявления жизни» творческого индивида возможно при условии понимания духовного мира соответствующей эпохи, что, в свою очередь, предполагает понимание оставленных этой эпохой «жизнепроявлений». В философии М. Хайдеггера Т.к. связывается не с формальными условиями понимания как метода познания, а с онтологическими его условиями как основного определения человеческого существования. Поскольку Г.к. выражает взаимообусловленность истолкования бытия человеком и человеческого самоистолкования, постольку задача герменевтики состоит не в том, чтобы выйти из Т.к., а в том, чтобы в него войти. В герменевтике Х.Г. Гадамера эта трактовка Г.к. развивается путем конкретизации Хайдеггеровского учения о понимании. Языковая традиция, в которой укоренен познающий субъект, составляет одновременно и предмет понимания, и его основу: человек должен понять то, внутри чего он с самого начала находится. В философии науки Г.к. разрабатывается как взаимообусловленность теории и факта: факты, из которых строится теория, всегда концептуально нагружены, их отбор и интерпретация обусловлены той самой теорией, которую они должны обосновать.
Герметизм	учение, лежащее в основе европейской алхимии, оккультизма, теософии и прочих «тайных доктрин». Основные положения герметизма содержатся в трактатах, приписываемых древнему мудрецу Гермесу Трисмегисту, (греч. «Гермес Триждывеликий»), который считается воплощением древнеегипетского бога мудрости Тота (а иногда – и самим этим богом). Собрание «герметических» сочинений на греческом и латинском языках датируется приблизительно сер. 1 кон. 3 вв. н.э. Они написаны в форме Платоновых диалогов и распадаются на две основные группы: «популярный» герметизм, посвященный вопросам астрологии и др. оккультных наук; «ученый» герметизм, трактующий теологические и философские проблемы. Начиная с эпохи Возрождения до кон. 19 в. ученый мир пренебрегал популярной герметической литературой. Недавние исследования, однако, показали, что ученый герметизм сформировался на ее основе. Наиболее ранние герметические произведения были посвящены астрологии; позднее к ним прибавились трактаты по медицине и алхимии, и уже затем – классические философские труды (в частности, знаменитая Изумрудная Скрилсаль – любимый документ средневековых мистиков). Герметическая «наука» преследовала строго утилитарные цели. Она предлагала методы астрологических предсказаний, основанные на божественном откровении. Герметизм, подобно гностицизму, утверждает, что человек, получивший знание (гнозис) о едином трансцендентном Боге, мире и людях, может сам уподобиться богам. Теологические сочинения Гермеса представлены 17 трактатами, обширными фрагментами из сочинений Стобея и латинским переводом Асклепия, сохранившимся среди трудов Апулея. Герметическое учение представляет собой смесь элементов восточных религий с платоновской, стоической и неопифагорейской философией. Существование оформленной герметической общины или «церкви» представляется весьма сомнительным. Герметизм активно культивировали арабы; через них об учении узнали европейцы. В позднесредневековой и ренессансной литературе часто встречаются ссылки на Гермеса Трисмегиста. В современную эпоху интерес к герметизму возродили теософы и оккультисты; благодаря им учение Гермеса Трисмегиста вновь приобрело некоторую известность.
Герметика	(от лат. corpus hermeticum) – более 40 араб, и лат. трактатов I в. после Р. X., содержавших платоническо-пифагорейские элементы учения и мистические взгляды на гносеологическую теорию возникновения мира и сотериологию (учение о спасении), в частности заимствованные из работ Посидония. Авторство герметических трудов приписывалось Гермесу Трисмегисту, греч. богу наук и покровителю магии, который считался посредником между богами и человеком.
Героизм	совершение выдающихся по своему общественному значению действий, отвечающих интересам народных масс, передовых слоев населения и требующих от человека личного мужества, стойкости, готовности к самопожертвованию. С древних времен люди отказывали в героизме тем необыкновенным и ярким действиям, которые не отвечали интересам народа, общественным идеалам.
Геронтология	изучение старения и пожилых людей. Она сосредоточивается на общественных последствиях увеличения пропорции пожилых людей в населении, их социальном статусе и персональном опыте старения, особенно в обществах, где ценится молодость. Ведущиеся социологические дебаты посвящены степени, в которой связанные с пожилым возрастом проблемы создаются посредством эйджеистских идеологий, отказывающих в статусе и ресурсах пожилым людям и приводящих к навязанной зависимости от отставки и неадекватного социального обеспечения; историческим и культурным сравнительным исследованиям социального статуса таких возрастных групп; системе социальной классификации на основе хронологического старения. Новой проблемой является неразличимость возраста в качестве теоретической задачи для социологии, как до недавнего времени был гендер.
Гетерогенный	(греч. heterogenes разнородный) – принадлежащий другому роду, неоднородный, составленный из неоднородных элементов. Противоположность – см. Гомогенный.
Гетерогония	(от греч. heteros другой и gone – происхождение) – происхождение из другого, чужого. Гетерогонией целей Вундт называет тот факт, что в действиях всегда даны еще побочные действия, которых не ожидали в предшествующих представлениях о цели и которые тем не менее все-таки входят в новые ряды мотивов и изменяют прежние цели или добавляют к ним новые.
Гетерономизм	(греч. heteros - иной, nomos - закон, основание) - тенденция в развитии философского знания, выражающаяся в намерении обосновать сущее не из него самого, а исходя из определенного метафизического положения (Начало, Единое, Логос, Идея, смысл, сущность, предназначение и др.), трансцендентного сущему и неверифицируемого чувственно. Осмысление этого положения и мыслилось подлинным, высшим предназначением философа, делающим его не просто знающим (в смысле "умеющим" - как в ремеслах), но мудрым, сопричастным Божеству. В рамках античной классики для философии был характерен поиск такого начала в интеллектуально-теоретической сфере, но для философии эллинистического периода характерно стремление отыскать принципы этико-практического плана, нормы поведения или способ отношения к окружающей действительности. Здесь высшее знание должно было сделать человека либо счастливым (см. Счастье) или, по крайней мере, довольным. Для Нового времени характерен переход от Г. к натурализму, но первоначально эти понятия не являлись противоположными: изучение природы новейшими средствами предполагало наиболее адекватное постижение Творца посредством естественного разума. Однако позднее в русле рационализма появляются скептические тенденции, объявляющие автономное знание догматизмом (после Канта). В автономистской установке формируется статус философского знания как исключительного, высшего. Эту претензию, оспариваемую или вовсе не признаваемую многими теоретиками дисциплин естественнонаучного цикла (сегодня - физикой или биологией), философия сохраняет в ряде случаев и ныне, несмотря на то, что она давно перестала искать метафизические основания бытия, а иногда даже прямо враждебна науке (в СССР, например, где диалектический и исторический материализм на междисциплинарном уровне исполняли функции инквизиции). Г. является неотъемлемой чертой любой религиозной философии.
Гетерономия	(от греч. heteros другой и nomos – закон) – подчинение воздействию, идущему извне, несамодетерминация. Противоположность Г. — автономия.
Гетероцетезис	(от греч. heteros крутой и zetesis – обсуждение) – неправильный аргумент, который переходит в др. область, не имеющую ничего общего с обсуждаемой темой.
Гештальт	(нем. Gestalt – форма, образ, структура) – главное понятие гештальтпсихологии - науки о человеческой психике, основанной на принципе целостности (целостного образа) при анализе психических явлений; в переносном смысле употребляется также по отношению к психическим и культурно-историческим образованиям, части которых определяются целым и которые в то же время взаимно поддерживают и определяют друг друга; образования, чьи существенные свойства нельзя понять путем суммирования свойств их частей, т.к. вне последних имеют место еще гештальткачества самих этих образований. Напр., в случае акустического гештальтобразования какой-либо мелодии, вне которой имеют место также ее «комплексные качества» (см. Чувство). Душа по своей сущности способна формировать гештальты (Gestaltung). Высокоразвитые структуры сознания имеют тенденцию к завершенности, единству, простоте, правильности, к симметрии и включению в предпочитаемые пространственные направления (вертикальное и горизонтальное), к законченности всех кривых, короче говоря, к четкости (см. Прегнантности правило), к наилучшему чувственному оформлению внутри сферы наглядного. Сформировавшиеся гештальты всегда являются целостностями, каждая из которых в свою очередь есть часть общей целостности сознания с признаками ограниченности и расчлененности, причем общая целостность сознания является в себе завершенной структурой, состоящей из относящихся к целому членов, более или менее отличных друг от друга. Ограничение (контур), являющееся основой гештальта, характеризуется степенью резкости и замкнутостью или незамкнутостью очертаний, «контура». Согласно положению о том, что части определяются целым, в случае, если меняется часть, положение или свойство целого, меняются и все др. части, положения или свойства (см. также Поле, Микрофизика). При описании гештальта употребляется также понятие важности (Gewichtigkeit). Целое может быть важным, члены – неважными, и наоборот. Фигура всегда важнее основы. Важность может быть распределена так, что в результате все члены оказываются одинаково важными (это редкий случай, который встречается, напр., в некоторых орнаментах), или (что встречается чаще) так, что результатом иерархического распределения важности оказывается своего рода гештальтдоминанта: целое в большей или меньшей степени центрировано (напр., центр гештальта человека – его лицо, центр гештальта лица – глаза) или конкретно направлено к какому-нибудь доминирующему конечному пункту (напр., гештальт дерева – к вершине). Члены гештальта бывают различных рангов (так, напр., в круге: 1) центр, 2) точка на окружности, 3) любая точка внутри круга), выступают как осн. или второстепенные части. Там, где центр еще не установился, его передвижение может сильно изменить характер гештальта, как, напр., при перемене осн. тона аккорда. Каждый гештальт имеет свой центр тяжести, который выступает или как центр массы (напр., середина в диске), или как точка скрепления, или как исходная точка (создается впечатление, что эта точка служит началом для построения целого, напр. основание колонны), или как направляющая точка (напр., острие стрелы). Из того факта, что душа способна формировать гештальты, вытекает закон «хорошего» гештальта, провозглашавший, согласно Метцгеру (Metzger, Psychologie, 1941) следующее: «Сознание всегда предрасположено к тому, чтобы из данных вместе восприятий воспринимать преимущественно самое простое, единое, замкнутое, симметричное, включающееся в основную пространственную ось» (пример: построение «картины» звездного неба путем выбора таких звезд, которые легче всего сливаются в более или менее «хорошие» гештальты). Отклонения от «хороших» гештальтов воспринимаются не сразу, а лишь при интенсивном рассматривании (напр., приблизительно равносторонний треугольник «рассматривается» как равносторонний, почти прямой угол – как прямой и т. д.; см. Понятие). Даже там, где человек вмешивается в физическую действительность с целью изменить ее (требуемый гештальт) – в том случае, если нужно не просто разрушить или уничтожить что-нибудь, – вмешательство происходит всегда т. о., что получающиеся восприятия более или менее бессознательно изменяются в направлении хорошего или наилучшего гештальта.
Гештальтизм	(от нем.-структура): теория формы. Первоначально это была психологическая теория организма как «целостной структуры», развивавшаяся К. Гольдштейном (в «Структуре организма»), Мерло-Понти (в «Структуре поведения»). «Гештальтизм» сегодня обычно означает теорию развитого восприятия (Гийом), по которой мы воспринимаем прежде всего общие структуры.
Гештальткачества	(свойства целого, качества Эренфельса) – свойства целостностей, в особенности свойства гештальтов, которые не вытекают из свойств частей этих гештальтов, а присущи самим гештальтам в целом как таковым (пример: переживание аккорда совершенно отлично от суммы переживаний составляющих его отдельных тонов). Гештальткачества были открыты Хр. Эренфельсом. На этом открытии базируется гештальтпсихология. В основе гештальткачеств лежит многообразие раздражений, следовательно, нечто объективное. Но были установлены также сходства между гештальткачествами, принадлежащими к совершенно различным сферам чувств и вещей (напр., музыкальное crescendo – восходящее солнце – возрастающее ожидание; сходство стиля произв. поэзии, живописи и изобразительных искусств). Различаются три вида гештальткачеств: 1.Структура, строение, или тектоника. Сюда относятся качества порядка и построения: пространственная форма или структура фигуры, яркость и окраска, расчленение и распределение важности (см. Гештальт); ритм, мелодия; способ протекания движения и изменения. Прилагательными, с помощью которых определяется данный вид гештальт-качеств, являются, напр., следующие: прямой, круглый, угловатый, замкнутый, симметричный, legato, staccato, crescendo; непрерывный, прерывный; рост, уменьшение, подъем, падение и т. д. Существуют также динамическая структура, структура напряжения, притяжения, отталкивания, порыва, побуждения и т. п., которые получаются в особенности при анализе отношения между «я» и «ты». Кроме того, существуют следующие качества структуры: связь, четкость (см. также Понятие; Прегнантности правило), система отношений, центрирование и центр тяжести гештальта, внутренняя упорядоченность («хороший» гештальт). 2. Свойство; свойство целого или качество целого. Сюда относятся материальные свойства, «материал». Прилагательными, которые употребляются для характеристики свойств, являются, напр., прозрачный, сияющий, шероховатый, гладкий, блестящий, шелковистый, вещный, светящийся (свет и тень); мягкий, твердый, вязкий, упругий; пронзительный, дрожащий (звук). 3. Сущность. Сюда относятся все физиогномические (характеризующие личность) свойства: характер, нрав, внешний облик, настроение и т. д. Прилагательными, которыми можно охарактеризовать свойства сущности, являются такие, как: радостный, спокойный, гордый, мрачный, враждебный, сильный, нежный, шумный, буйный, скандальный. У многих свойств сущности нет собственной характеристики. Поэтому в обиходном языке употребляются слова, лишь приблизительно выражающие то, что подразумевается, и имеющие, кроме того, свое собственное, более точное и более ясное значение. В связи с этим свойства сущности часто не распознаются или путаются с чем-нибудь другим; они важны в силу того, что могут показать вещь т. о., что мы ее характеризуем как «интересную»; между такой вещью и нами самими устанавливается изначальное познавательное отношение (см. Wesen). Подобные свойства сущности могут быть присущи вещам, относящимся к совершенно различным сферам; так, напр., свойство сущности – «теплота» – может восприниматься не только как температурное ощущение, но и как определенная окраска, напр. «желто-красная», как поведение человека или обстановка жилого помещения.
Гештальткруг	согласно В.Вайцзеккеру («Der Gestalt-Kreis – Theoire der Einheit von Wahrnehmen und Bewegen», 1940), кругообразная, в форме гештальта связь организма и среды, при которой организм выбирает определенные раздражения из группы раздражений, исходящих от внешнего мира. Теория гештальткруга представляет собой попытку решить проблему соотношения души и тела, упростив ее посредством исключения психофизических проблем (см. Психофизический уровень).
Гештальтпсихология	(от нем. Gestalt — структура, образ, форма, конфигурация) — одно из влиятельных направлений в психологии пер. пол. 20 в. представители данного направления в современной психологии ученые, в отличие от бихевиористов, главное внимание обращают на внутреннюю психическую деятельность человека. Они обосновывают целостный характер психологического восприятия человеком явлений действительности. Как утверждают представители гештальтпсихологии, любой образ человек видит как целостную фигуру. Если в данной фигуре он не видит каких-то частей, то достраивает их в своем воображении. Учение о целостном и организованном характере человеческого мышления весьма важно для его понимания и уяснения роли в практической деятельности людей, в том числе в деловом общении. Сформировалось под непосредственным влиянием филос. феноменологии (Э. Гуссерль), утверждавшей, что восприятие мира носит целостный, непосредственный характер, а в его основе лежат интенции субъекта. Др. источником идей Г. являются исследования австр. психолога X. фон Эренфельса, ученика Ф. Брентано, которому удалось открыть не сводимые к сумме элементов гештальт-качества. Впервые принципы Г. были сформулированы М. Вертхаймером в статье «Экспериментальное исследование движения» (1912) как альтернатива структурализму и бихевиоризму. Представители этого направления — Вертхаймер, В. Кёлер, К. Коффка, К. Левин и др. — исходили из предположения, что сложные психологические феномены нельзя разложить на простые ментальные компоненты (структурализм) или цепи стимул — реакция (бихевиоризм). Они доказывали, что адекватное объяснение интеллектуального поведения требует ссылки на внутренние состояния психики и врожденные сложноорганизованные когнитивные структуры, которые формируют наш перцептивный опыт и знание о мире. Свои гипотезы гештальтисты стремились подкрепить многочисленными экспериментальными данными (феномен стробоскопического движения и др.). Согласно их взглядам, наше перцептивное восприятие является целостным, активным и конструктивным процессом, строящимся на динамическом отношении между двумя элементами — воспринимаемой формой (структурой, гештальтом) и фоном (полем восприятия). Форма всегда доминирует, оставаясь при этом неразрывно связанной с менее четко воспринимаемым фоном, на котором она выделяется. Интенция наблюдателя спонтанно связывает форму и фон. Гештальтисты открыли лежащий в основе восприятия закон «хорошей формы», названный Вертхаймером «законом прегнантности», который предрасполагает к выбору наиболее простых, четких, упорядоченных и осмысленных форм. Мышление Г. также рассматривали как активный конструктивный процесс. Вертхаймер различал продуктивное и репродуктивное мышление. Продуктивное мышление предполагает понимание структурных отношений, присущих проблеме или ситуации, сопровождающееся интеграцией соответствующих частей в динамическое целое. Напротив, репродуктивное мышление сводится лишь к слепому повторению усвоенных реакций применительно к отдельным частям целого. Этот тип мышления не порождает инсайта (Insight — понимание), определенного Кёлером как закрытие психологического поля, где все элементы интегрируются в целостную структуру. Наиболее систематический и прагматический подход к мышлению как решению задач с позиции Г. был разработан К. Дункером, который требовал от испытуемых «Думать вслух», настаивая на необходимости вербализации любой мысли. На основе полученных устных и письменных протоколов Дункер пришел к выводу, что процедуры решения задач могут быть формализованы как поиск средств решения конфликтов между текущими ситуациями и ситуациями, отвечающими желаемым целям. Результаты мыслительных операций он рассматривал как совокупность тесно интегрированных внутренних репрезентаций, которые детализируют находящиеся в противоречии элементы проблемной ситуации. Соответственно, понимание и инсайт определялись им как внутренние когнитивные состояния субъекта, зависящие от качества репрезентаций. Исследования Дункера ясно показали, что при решении проблем субъекты формировали планы, генерировали цели и разрабатывали стратегии, основанные на приобретенном знании. Он также выдвинул концепцию «функциональной закрепленности», которая утверждала, что объекты и идеи вместе с закрепленными за ними функциями становятся частью ситуации по решению задачи, и эта установка препятствует их новому применению. Гештальтпсихологи внесли большой вклад в развитие психологии прежде всего своими экспериментальными исследованиями особенностей стратегии пространственно-образного, правополушарного мышления и др. явлений, которые нельзя было объяснить с помощью структуралистских и бихевиористских моделей. Однако им не удалось создать какой-то универсальной, последовательной и проверяемой теории. Инструментальные средства и методы, необходимые для адекватного исследования сложных когнитивных функций — восприятия, мышления, решения задач и т.д. — были разработаны позднее в кибернетике, теории информации и компьютерной науке (информатике). Выделив дальнейшее поле исследований, Г. в каком-то смысле предвосхитила революцию в когнитивной науке. Концепции гештальтпсихологов получили широкое применение в различных областях философии и прежде всего в эпистемологии и философии науки для объяснения специфики неявного, личностного знания, механизмов роста научных знаний и научных революций (М. Полани, Т. Кун, П. Фейерабенд, Н. Хэнсон и др.). Kuhler W. Gestalt Psychology. New York, 1947.
Гештальттеория	(гештальтпсихология) – одно из ведущих направлений в современной психологии, восходящее своим началом к учению Хр. Эренфельса, выдвинувшего тезис о принципиальной несводимости целого (характеристика которого была названа «гештальткачеством») к сумме составляющих его частей. Последователи Эренфельса утверждали, что целое вообще нечто другое, нежели сумма его частей, выделяемых из него посредством обособления. Осн. представителями гештальттеории в Германии являлись В. Кёлер, К. Коффка и М. Вертхеймер. К австр. школе принадлежали В. Бенусси (ум. 1928), С. Витасек (1870-1905), А.Мейнонг и А. Гефлер.
Гилеморфизм	(гр. hyle – вещество + morfe – форма) – учение Аристотеля, согласно которому исходным составляющим любого сущего является материя – неопределенный пассивный материал и форма – активное упорядочение материи.
Гилозоизм	(греч. hyle - вещество, материя и zoe - жизнь) - философская концепция, признающая одушевленность всех тел, космоса, материи, природы; воззрение, согласно которому «материя никогда не может существовать и быть деятельной без духа, а дух – без материи» (Гёте). Гилозоистами были ионийские натурфилософы, позднее – Джордано Бруно, Дидро и др. Выражение «гилозоизм» впервые встречается в 17 в. у Кедворта и с 19 в. часто применяется в осуждающем смысле материалистически-механистической философией по отношению ко всей нематериалистической, немеханистической философии. Гилозоизм — противоположность механицизма с его представлением о косной, «мёртвой» материи, с одной стороны, и внешней «силе» как источнике её движения — с другой. Г. снимал принципиальное различие между неорганической и живой природой. Термин Г. был введен Кедвортом в 1678 для обозначения ранних греческих философских концепций, признающих одушевленность всеобщим свойством макро- и микрокосма (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен). Социокультурные истоки Г. уходят корнями в особенности культуры ранних традиционных обществ и Запада, и Востока, рассматривающих природу как единый целостный живой организм. (Смыслообразы пуруши, праны, атмана-брахмана в древнеиндийской философии; субстанции "ци", смыслообразы "Тянь" (Неба) - в древнекитайской; "огня" у Гераклита и т.д.). Г. был присущ воззрениям Платона и Аристотеля. В эпоху Возрождения Г. под влиянием концепций античных мыслителей используется в качестве аргумента при обосновании единства человека с его сознанием и природы. Так, Бруно утверждал, что мировая душа как принцип жизни, как духовная субстанция, находится во всех без исключения вещах, составляя их движущее начало. Появление концепций Г. в философии Нового времени связано с поисками ответа на вопрос об основаниях и предпосылках становления чувствительности у живых существ и мышления, сознания у человека. Так, Спиноза признавал мышление свойством, присущим всей природе, атрибутом материи. Положение о всеобщей чувствительности материи защищают и отстаивают французские материалисты 18 в. (Дидро, Робинс, Кабанис). Г. противостоял поискам оснований психики и сознания в особой надприродной, нематериальной, духовной субстанции. В то же время Г. отвергает и механистические представления о косной, "мертвой" материи и виталистические утверждения о существовании особой "жизненной силы", определяющей способность к ощущениям у живых существ. Г. подготавливает почву для становления эволюционных представлений о чувствительности, психике, разуме. Г. в противоположность механицизму, характерному для метафизического материализма, снимает противопоставление инертной материи внешней силе, приводящей ее в состояние движения. В понимании сознания, психики человека и животных Г. (приписывающий всей материи способность ощущать) являл собой наивную попытку отыскать корни психических явлений в материальном мире.
Гильдии	1. В Западной Европе в Средние века - объединения купцов (в Англии также и ремесленников), защищавшие интересы и привилегии своих членов. 2. Сословное объединение купцов в дореволюционной России.
Гипер-	(hyper-, греч. hyper - над, сверх, по ту сторону) - приставка, обозначающая чрезмерную степень качества и одновременно его мнимость, болезненную преувеличенность; переступая свою меру, оно переходит в противоположность, усиливаясь, приводит к ослаблению (ср. слова "гипертония", "гипертрофия"). Как философский термин, "гипер" указывает на свойство определенных социальных и культурных феноменов, достигая наибольшей интенсивности, самодостаточности, переходить в область иллюзий, фантомов. Значение "гипер" можно разложить на значения двух приставок: "супер" и "псевдо"; переход между ними раскрывает ироническую логику революций и взаимосвязь модерного и постмодерного в культуре 20-го века. Так, гиперсоциальность, культивируемая в тоталитарных режимах, - это социальность, возведенная в политический и моральный императив, в степень абсолютного долженствования и именно поэтому ведущая к разрушению социальных связей, разобщению людей и "культу личности". Гиперсоциальность - это суперсоциальность и одновременно псевдосоциальность, т.е. такое усиление социального фактора, которое нарушает его собственную меру, подавляет развитие индивидуального, частного и, следовательно, обнаруживает мнимость самого социального. По своим прямым задачам революция - это "переворот", выдвижение одной противоположности на место другой: материи на место идеи, коллектива на место индивида, текста на место идеи, инстинкта на место интеллекта... Но то, что одерживает в революции победу, постепенно обнаруживает еще большую подчиненность тому, над чем якобы одержана победа. Гиперматериальность: материя, сведенная к элементарным частицам, оказывается гораздо более идеальной, математически сконструированной, чем вещество в традиционном смысле, обладающее определенной массой покоя. Гиперматериалистичность: материализм оказывается более отвлеченной и схоластической философией, чем любой предшествовавший ему идеализм, - и более разрушительной для самой материи. Гиперсоциальность: коммунизм оказывается более пригодным для абсолютного самоутверждения одной-единственной всемогущей индивидуальности, чем любой предшествовавший ему индивидуализм. Гипертекстуальность: литература, сведенная к тексту, к системе чистых знаков, оказывается более зависимой от интерпретаций критика, чем литература "традиционного типа", насыщенная историческим, биографическим, идеологическим содержанием. Гиперсексуальность: сексуальность, сведенная к чистому инстинкту, оказывается гораздо более умозрительной и фантасмагорической, чем обычное половое чувство, включающее физическую, эмоциональную и духовную влюбленность. Именно "чистота", квинтэссенция качества, которая составляет заветную цель всех революций: чистая социальность, чистая материальность, чистая сексуальность, чистая текстуальность и т. д. - оказывается превращенной формой того, что в ней отрицается. Чистая реальность есть симуляция самого свойства "быть реальным". "Гипер" - это такой "супер", который самим избытком некоего качества преступает границу реальности и оказывается "псевдо". Диалектика "супер" и "псевдо", которая разыгрывается внутри "гипер", резко отличается от классической гегелевской диалектики тезиса и антитезиса с их последующим примирением и слиянием в синтезе. Отличается она и от негативной диалектики, разработанной франкфуртской социологической школой (Теодором Адорно, Гербертом Маркузе), с ее неразрешимым противостоянием революционного антитезиса консервативному тезису. Постмодерная диалектика (если возможно такое словосочетание) предполагает взаимообращение тезиса и антитезиса, что чревато иронией нахождения другого в себе. Революционный антитезис, доведенный до крайности, внезапно обнаруживает тезис внутри себя, больше того, оказывается его продолжением и усилением. Революционное отрицание оказывается преувеличением, разрастанием, гиперболой того, что отрицается. Материализм оказывается не столько отрицанием идеализма, сколько его воинствующей крайностью, безжалостной по отношению к материальности как таковой. Коммунизм оказывается не отрицанием индивидуализма, но его самой деспотической формой, безжалостной по отношению к общественности как таковой. Избыточность данного качества, возведенного в "супер", оборачивается его иллюзорностью, его "псевдо", тогда как его противоположность, которая изначально, "в намерении", отрицалась, в конечном счете приобретает господство. Эта ирония, полностью раскрываясь в постмодернизме, как в самосознании культуры 20-го века, и составляет диалектику "гипер" - диалектикu усиления-подделки, гиперболы-пародии. Два эти свойства - усиление и мнимость, "супер" и "псевдо" - лишь постепенно обнаруживаются в историческом развертывании "гипер". Первая стадия, "революционная", - это "супер": вдохновенное открытие новой реальности - социалистического "суперобщества", эмансипированного "суперсекса", элементарной "суперчастицы", самодовлеющего "супертекста", самодвижущейся "суперматерии". Первая половина 20-го века была в основном отдана этим "супер" построениям, которые в 1900-1910 годы возводятся на теоретическом фундаменте марксизма, ницшеанства и фрейдизма, а в 1920-е и 1930-е годы приобретают форму настоящих, "практических" революций - социальной, сексуальной, научной, философской, критической. Вторая половина 20-го века - постепенное осознание иного аспекта этих вездесущих усилений: их мнимости. "Гипер" оборачивается другой своей стороной - "псевдо". От "супер" к "псевдо" - так можно определить основную линию развития западной и российской культуры 20-го века. В иной системе терминов эта разница определяется как движение от модернизма к постмодернизму. Модернизм - это "супер", поиск абсолютной и чистой реальности. Постмодернизм - это "псевдо", осознание условного, знакового, симулятивного характера этой реальности. Этот переход от "супер" к "псевдо", от экстатических иллюзий чистой реальности к ироническому осознанию этой реальности как чистой иллюзии составляет историческое движение культуры 20-го века. "Гипер" обнаруживает себя во всем историческом объеме своего свершения как переход от модерна к постмодерну. С постмодернистской точки зрения, социальная революция, сексуальная революция, материализм и т.д. - это вовсе не освободительные прорывы в последнюю реальность, а скорее, интеллектуальные машины, предназначенные для производства псевдосоциальности, псевдосексуальности, псевдоматериальности. Тем самым приходит к самопознанию и исчерпывается сам феномен "гипер", определивший противоречивость и ироническую цельность культуры 20-го века.
Гиперавторство	(hyp erauthorship, греч. hyper над, сверх, чрезмерно) - умножение виртуальных авторских личностей и позиций за пределами индивидуального и "реального" авторства. Термин возник по аналогии с "гипер-текстом", то есть таким распылением текста по виртуальным пространствам, когда его можно читать в любом порядке. Так и авторство рассеивается в словесности по многим возможным, "виртуальным" авторствам, которые несводимы в точку одного реально живущего индивида. Гиперавторство - это размытая, вероятностная функция авторства, которая так относится к традиционному, точечному, "дискретному" авторству, как волна - к частице. Классические примеры гиперавторства: датский философ Серен Кьеркегор, публиковавший свои произведения под двенадцатью гетеронимами: Виктор Эремита, Иоганнес де Силенцион ("Страх и трепет"), Иоганес Климакус ("Философские крохи", Антиклимакус ("Упражнение в христианстве") и др., а также португальский поэт Фернанду Песоа (1888-1935), опубликовавший сборники нескольких гиперпоэтов - виртуальных личностей: Алвару ди Кампуш, Алберт Каэйра и др., каждый из которых обладал своей собственной творческой манерой. Самый известный российский пример: болдинская осень 1830 года так удалась Пушкину еще и потому, что он обрел сразу нескольких гиперавторов и писал за всех, едва успевая макать перо в чернильницу: "Скупого рыцаря" с ним писал В. Шенстон, "Пир во время чумы" Дж. Вильсон, "Повести Белкина" - И. П. Белкин. Что касается лирических стихотворений, кто к ним только не приложил к ним руку - от англичанина Бари Корнуоля ("Пью за здравие Мери...") до янычара Амин-Оглу ("Стамбул гяуры нынче славят..."). Болдинская осень, которая стала символом великой творческой жатвы, обильна не просто произведениями, но гиперавторами, которым Пушкин еле-еле успевал раздавать свои сочинения. В основании гиперавторства лежит онтологически укорененная диспропорция и асимметрия между живущими и пишущими. Очевидно, что далеко не все живущие индивиды склонны становиться авторами. В равной степени не все авторы склонны существовать в качестве реально живущих индивидов. Отсюда понятие "приемного авторства" - в том же смысле, в каком мы говорим о приемных родителях, расширяя это понятие за рамки биологического родства. Приемный автор - тот, кто дает приют в своей физической оболочке разным виртуальным личностям. Гиперавторство исправляет несправедливость природы: частичная или полная неспособность к физическому существованию отнюдь не избавляет способных писать и мыслить от творческой ответственности, а живущих - от обязанности давать им биологический приют. В 1960-1970 годы, с приходом структурализма и постструктурализма, стал моден вопрос о смерти автора, уступившего место сверхличностным механизмам письма: языковым, генетическим, экономическим структурам, познавательным эпистемам и прочих "сверхдетерминациям" (Р. Барт, М. Фуко и др. могильщики "буржуазной" и "индивидуалистической" категории авторства). Следующий теоретический сдвиг ведет к воскрешению авторства, но уже в виде размноженного гиперавторства, которое несводимо к живущим индивидам, но несводимо и к структурным механизмам письма, а представляет собой сообщество виртуальных индивидов, между которыми происходит творческая интерференция. Каждый из возможных авторов оставляет свой след в написанном, но не позволяет установить биологическое или биографическое происхождение этого следа. Например, в конце 1990-х гг. посмертную известность на Западе приобрел японский поэт Араки Ясусада, чьи стихи о трагедии Хиросимы не имеют ясного авторства и чаще всего приписываются американскому поэту и филологу Кенту Джонсону, хотя в число "подозреваемых" входят и русские авторы Андрей Битов и Дмитрой Пригов. Очевидно, что есть следы Джонсона, Битова и Пригова в Ясусада, и есть след Ясусада в этих авторах, но биографический подлинник этих следов не может или не должен быть корректно установлен. Что существенно, так это соотношение следов, а не их отношение к "началу", "подлиннику", "первоисточнику"; многозначное виртуальное поле возможных авторизаций, а не их отношение к "бионосителю" одного-единственного авторства. Наличие внетекстуального тела не может считаться привилегией в эстетическом анализе авторства, так же как паспортная проверка идентичности участников виртуальных действ на Интернете не входит в условия этого текстового пространства. Предпосылка любого эстетического явления - преизбыток означающих над означаемым. Каждая вещь может быть обозначена множеством способов: отсюда синонимы, метафоры, парафразы, иносказания, символы, аллегории, притчи и другие фигуративные и элиптические приемы письма. Этот принцип распространяется далее уже за пределы литературного текста, как преизбыток интерпретаций над самим текстом, который остается единственным означаемым разнообразных критических истолкований. Следующий виток этой спирали - гиперавторство: преизбыток авторов над текстами, умножение возможных авторств одного и того же текста, так что на один порядок знаков приходится уже несколько порядков означивания, несколько возможных авторизаций (виртуальных подписей). Уважаемый и неделимый Господин Автор уступает место множеству гиперавторов, которые пользуются печатной установкой его тела для создания собственных художественных и мыслительных миров. Гиперавторство не включает случаи медиумического транса и/или коммерческой мистификации, когда, например, деловые мужчины, ненавидящие женские сантименты, яростно строчат один за другим сентиментальные дамские романы и издают их под псевдонимом Алена Грушина или Полина Виноградская. Ведь при этом сохраняется вполне точечный характер авторства, только точка А именует себя точкой Б. Псевдонимность так же далека от гиперавторства, как игра в прятки - от таинства перевоплощения. Речь идет не о подделке, а о существенной "квантовой" неопределенности авторства. Автору: создай автора, который в свою очередь мог бы создать тебя. Что существенно в этих как бы японских стихах, как бы написанных американцем или русскими, - так это не дифференция, а скорее интерференция нескольких вероятных авторств, их наложение друг на друга. См. Персонажное мышление.
Гиперкритика	преувеличенная, сверхстрогая критика; отсюда – гиперкритический, сверхкритический.
Гиперстезия	(от греч. hyper сверх и aisthesis – восприятие) – повышенная чувствительность, болезненно повышенная возбудимость чувств.
Гипертекст	понятие структурной лингвистики и постмодернистской философии науки, обозначающее максимально широкую языковую реальность, фактически налично функционирующее в обществе определенного исторического периода знание. Иногда понятие гипертекста употребляют как синоним социокультурного фона определенной исторической эпохи. Гипертекст — максимально широкая, глубокая и вместе с тем наиболее неопределенная и многозначная языковая социокультурная реальность, но именно на этом фундаменте созидается и постоянно перестраивается здание науки. (См. текст, интертекст, неявное знание).
Гипертрофия	(от греч. hyper – сверх и trophe – питание) – чрезмерный рост, вызванный чрезмерным питанием; понятие биологии, которое часто употребляется в переносном смысле: гипертрофия государственных органов, гипертрофия техники и т. д.
Гипноз	(от греч. hypnos – сон) специфическое психологическое состояние, сопровождающееся особыми физиологическими проявлениями, внешне напоминающее сон и характеризующееся функционированием сознания индивида на уровне, отличном от обычного состояния бодрствования. Здесь можно выделить три фазы: 1) летаргия, обычно вызываемая фиксированным взглядом; 2) каталепсия (приостановка чувствительности и волевых движений), вызываемая внезапной и сильной световой проекцией или неожиданным и сильным шумом; 3) вызванный сомнамбулизм (автоматическое проявление бессознательного). Гипноз, таким образом, дает место для проявлений бессознательного или забытого, выражающегося в словах, передающих старые или недавние воспоминания, забытые или вытесненные бессознательным («секреты» индивида). Гипноз и особенно гипнотическое внушение (искусственно вызванный гипноз) были использованы в качестве средств психологического анализа для открытия индивидуального бессознательного, а также для того, чтобы заставить преступника признаться в содеянном преступлении или правонарушении. С помощью гипноза и чисто психологических процессов можно также вызвать анестезию, необходимую при хирургическом вмешательстве. Не все могут быть загипнотизированы, но лишь очень впечатлительные люди или те, кто добровольно поддаются гипнозу. Гипнотическому состоянию свойственны повышенные восприимчивость и отзывчивость на внутренние психические стимулы, обычно отличающие реакцию на внешние обстоятельства. Загипнотизированный человек реагирует только на обращения гипнотизера, воспринимая их некритически и действуя автоматически, игнорируя все аспекты своего окружения, кроме тех, на которые указывает гипнотизер. Он видит, чувствует, обоняет и вообще воспринимает окружающую действительность в соответствии с гипнотическим внушением, даже если таковое находится в очевидном противоречии с поступающими стимулами. Даже память и осознание собственной личности также могут быть изменены внушением, а влияние внушения (постгипнотически) распространяться на действия человека после прекращения гипноза. История гипноза является столь же древней, как и история колдовства, магии и медицины, к методам которых относится гипноз. Его научное изучение началось в кон. 18 в., когда Франц Месмер, венский врач, начал применять гипноз в лечении своих пациентов. Его методы были вскоре дискредитированы вследствие ошибочного представления о том, что результаты якобы явились проявлением оккультной силы, названной им «животным магнетизмом», но гипноз (или месмеризм) продолжал интересовать врачей. Многие клиницисты использовали его, не понимая природы явления, пока в сер. 19 в. англ, врач Джеймс Брейд не изучил феномен и не ввел в употребление термины «гипноз» и «гипнотизация». Методики, применяемые для гипнотизации, имеют некоторые общие черты. Наиболее важными условиями являются добровольность и содействие со стороны гипнотизируемого и его доверие гипнотизеру. Гипнотизируемому предлагается расслабиться, принять удобное положение и внимательно смотреть на какой-либо предмет. При этом гипнотизер внушает, обычно тихим, спокойным голосом, что расслабленность будет возрастать, а глаза начнут закрываться. Гипнотизируемый позволяет своим глазам закрыться и обнаруживает признаки полного расслабления, такие, как вялость тела и глубокое дыхание. Это означает вхождение в состояние гипнотического транса. Внушаемость человека максимальна тогда, когда он верит в то, что он может быть загипнотизирован, верит в компетентность гипнотизера, доверяет ему и считает происходящее безопасным, уместным и соответствующим его желаниям. Гипнотическое внушение, т. о., обычно предваряется установлением соответствующего контакта между гипнотизируемым и гипнотизером. Гипноз различается по степени достижения состояния транса: от легкого до полного погружения, не отличаясь при этом постоянством достигнутого уровня. Удивительные способности, обнаруживаемые некоторыми людьми в состоянии гипноза, проявляются в результате сосредоточения внимания на выполняемом задании и освобождении от обычной тенденции сознания реагировать на отвлекающие, хотя и незначительные события. Гипнобильность, состояние чрезвычайно усиленной восприимчивости и внушаемости по отношению к стимулам, исходящим от гипнотизера, представляет собой центральную проблему гипноза. Соответствующие внушения гипнотизера могут приводить к удивительно широкому спектру психологических, сенсорных и двигательных реакций человека, находящегося в состоянии глубокого гипноза. Подчиняясь и реагируя на внушение, человек может стать глухим, слепым, парализованным, испытывать галлюцинации и иллюзии, потерять память, не чувствовать боли и сохранять весьма неудобную позу; его поведенческие проявления соответствуют той ситуации, которая внушена ему гипнотизером. Одним из наиболее интересных проявлений гипноза является постгипнотическое внушение. Под этим понимается выполнение загипнотизированным после окончания гипнотического сеанса инструкций, полученных от гипнотизера во время транса. Постгипнотическая амнезия проявляется в том, что человек не осознает источника импульса, побуждающего его совершить действие, соответствующее инструкции гипнотизера. Постгипнотическое внушение, однако, не представляет собой особенно сильного средства контролировать поведение человека по сравнению с его собственной сознательной волей. Многие люди не могут вспомнить того, что происходило во время гипнотического сеанса. Постгипнотическая амнезия может быть или спонтанным результатом глубокого гипноза, или результатом соответствующего внушения со стороны гипнотизера. Амнезия может распространяться на все события, имевшие место во время гипнотического сеанса, или только на их отдельные элементы, а также на не связанные с гипнозом обстоятельства. Постгипнотическая амнезия может быть успешно снята соответствующим гипнотическим внушением. Противоположное свойство возможности памяти, существенно превосходящее ее обычный уровень (гипермнезия), также является аспектом поведения под воздействием гипноза. Напр., в состоянии транса человек, вследствие некритичной готовности к усилию и освобождения от ограничений со стороны сформированных ранее убеждений, может живо вспомнить давно забытые и даже глубоко подавленные ощущения и события, описать их в подробностях, но при этом по-прежнему не помнить о них при обычном уровне сознания. Это замечательное свойство позволяет восстанавливать воспоминания, при др. условиях недоступные сознанию; подобное обстоятельство использовалось Фрейдом в его исследованиях бессознательно хранимых его пациентами воспоминаний. Многообразно применение гипноза в психотерапии. Напр., методика восстановления травмирующих событий с целью эмоционального катарсиса остается полезным инструментом в лечении травматических неврозов, напр. связанных с войной, у больных с относительно стабильной адаптацией. Гипноз постоянно подвергается осуждению со стороны различных медицинских учреждений, когда он используется исключительно в развлекательных целях, поскольку всегда существует опасность нежелательных постгипнотических реакций. Это является основанием для запрета или ограничения публичного коммерческого показа сеансов в некоторых странах.
Гипостазирование	(греч. hypostasis — сущность, субстанция) — логическая (семантическая) ошибка, заключающаяся в опредмечивании абстрактных сущностей, в приписывании им реального, предметного существования. Эту ошибку допускает, напр., тот, кто считает, что наряду со здоровыми и больными людьми в реальном мире есть еще такие отдельные «существа», как «здоровье» и «болезнь». Или даже что есть особые предметы, обозначаемые словами «ничто» и «несуществующий предмет». Опасность Г. существует не только в обыденном рассуждении, но и в научных теориях. Г. допускает, напр., юрист, когда говорит об идеальных нормах, правах и т.д. так, как если бы они существовали где-то наряду с лицами и их отношениями. Эту же ошибку совершает этик, считающий, что «справедливость», «равенство» и т.д. существуют в том же смысле, в каком существуют люди, связанные этими социальными отношениями. Идея, что общим именам соответствуют не только обозначаемые ими отдельные предметы или лица, но и какие-то «общие предметы», восходит к Платону. Активные споры об объектах общих имен велись в Средние века. Сторонники реализма считали, что общее существует до предметов (в уме Бога), в предметах и, наконец, после предметов (в уме человека, фиксирующем их общность в каких-то чертах). Их противники номиналисты протестовали против опредмечивания абстрактных сущностей. С т.зр. номинализма реальны только единичные вещи, общее же существует только в уме человека, но не в самом мире. Возражение против Г. было связано также с требованием «не удваивать сущности», известным под названием «бритва Оккама». Если не только объекты, но и их общие свойства становятся самостоятельными предметами, это означает, что мир удваивается. Нельзя сомневаться в том, утверждали номиналисты, что существуют «круглые вещи», однако необходимо протестовать против существования в качестве особого объекта также «круглости». Признание существования такого объекта означало бы, что вещи, называемые «круглыми», дополняются новой вещью, именуемой «круглостью». Г. недопустимо в строгом рассуждении, где «удвоение мира» ведет к путанице между реальными предметами и вымышленными. Но оно успешно используется в художественной литературе, где правда и вымысел могут переплетаться.
Гипотеза	(от греч. hypothesis – основание, основа) – научное допущение или предположение, истинностное значение которого неопределенно. Наука, как и философская рефлексия, предполагает (по Платону и Фихте) постоянный «круговорот» фактов и идей. Наблюдение фактов представляет собой первый момент всякого исследования, объяснительная гипотеза – второй момент и экспериментальная проверка – третий. В психологии способность к созданию гипотез является мерилом творческих способностей личности. В области науки следует различать гипотезу-закон, или малую гипотезу как предвосхищение закона, и большую гипотезу, или гипотезу-теорию, предлагающую целостное объяснение универсума (например, его возникновения и формирования – Лаплас; природы материи – атомизм и т.д.). «Гипотетическое» противостоит реальному, как вероятное – очевидному. Различают гипотезу как метод развития научного знания, включающий в себя выдвижение и последующую экспериментальную проверку предположений, и как структурный элемент научной теории. Теория в отличие от гипотезы носит достоверный и доказательный характер, гипотеза – предварительное знание, которое со временем либо отбрасывается, либо переходит в ранг устоявшейся теории. Научная гипотеза всегда выдвигается в контексте развития науки для решения какой-либо конкретной проблемы с целью объяснения новых экспериментальных данных либо устранения противоречий теории с отрицательными результатами экспериментов. Научная теория обладает свойствами фальсифицируемости (опровержения) и верифицируемости (подтверждения). Довольно большой объем современного знания существует в виде гипотез (например, происхождение жизни на Земле, происхождение человека и его сознания, существование форм жизни на других планетах и т.д.). Гипотеза является научной лишь в том случае, если она подтверждается фактами: «Hypotheses поп fingo» (лат.) – «Гипотез я не измышляю» (Ньютон). Гипотеза может существовать лишь до тех пор, пока не противоречит достоверным фактам опыта, в противном случае она становится просто фикцией; она верифицируется (проверяется) соответствующими фактами опыта, в особенности экспериментом, получая характер истины; она является плодотворной как эвристическая или рабочая гипотеза, если может привести к новым знаниям и новым путям познания. «Существенная функция гипотезы состоит в том, что она ведет к новым наблюдениям и исследованиям, благодаря чему наша догадка подтверждается, опровергается или модифицируется, – короче, опыт расширяется» (Мах). Факты опыта какой-либо ограниченной научной области вместе с осуществленными, строго доказанными гипотезами или связывающими, единственно возможными гипотезами образуют теорию (Пуанкаре, Наука и гипотеза, 1906).
Гипотеза Ad Hoc	(от греч. hipothesis — основание, предположение; лат. ad hoc — к этому, для данного случая) — гипотеза, выдвинутая с целью решения стоящих перед испытываемой теорией проблем и оказавшаяся в конечном итоге ошибочным вариантом развития этой теории. Буквально «гипотеза для данного случая», т. е. введение в теорию после установления се противоречия с опытом такого нового допущения, которое ликвидирует это противоречие, и таким образом спасает теорию от ее фальсификации опытом. Такая защитная стратегия спасения теорий путем их модификации в истории науки действительно часто имеет место (хотя подобное поведение категорически осуждается и запрещается в философии науки К. Поппера). Ярким примером ad hoc стратегий в физических науках является гипотеза Лоренца о принципиальной невозможности обнаружения сокращения длины отрезка при прохождении его через эфир. Примером гипотезы ad hoc в социальных науках является, согласно Попперу, предложенная Лениным модификация учения Маркса о возможности социалистической революции первоначально в одной и даже экономически отсталой капиталистической стране (теория «слабого звена»). Когда после прихода к власти в России большевиков, не последовало замены капитализма социализмом в развитых странах Запада, апологеты марксисткой теории решили спасти се от опровержения введением еще одной ad hoc гипотезы: о возможности построения социализма в отдельно взятой стране, находящейся в капиталистическом окружении. Несмотря на то, что такая теория была реализована на практике, она не смогла выдержать длительной проверки, так как на ее основе оказалось невозможно построить экономическую систему, превосходящую по производительности труда развитые капиталистические страны. Искусственное дополнение теории Маркса многочисленными ad hoc гипотезами серьезно дискредитировало се, превратив из научной теории в волюнтаристскую идеологию. Вообще же роль ad hoc гипотез в развитии науки принципиально двойственна, амбивалентна. С одной стороны, это средство развития научной теории за счет некоторой ее модификации. С другой, всякого рода такая модификация ведет к усложнению теории, нарушению необходимого уровня ее простоты, что лишает теорию определенности и предсказательной силы. Теория начинает работать не на предсказание, а только на свою собственную защиту от опровержения опытом, становясь все более сложной и запуганной. Предсказание новых фактов и адаптация к полученным экспериментальным данным являются наиболее важными проблемами, с которыми сталкивается любая научная теория. Решение этих проблем в принципе невозможно без введения дополнительных гипотез, построения частных теорий и специальных моделей. Но не все предсказания теории и попытки адаптировать ее к полученным экспериментальным данным отвечают общепризнанным метатеоретическим критериям научности и оказываются успешными. Т.к. возможности «легитимной» адаптации теорий ограничены, ученые в кризисных ситуациях иногда намеренно идут на нарушения этих критериев, прибегая к помощи Г. ad hoc. Некоторые Г. ad hoc вообще не обладают никаким дополнительным теоретическим содержанием по сравнению с исходной теорией, но они временно обеспечивают этой теории к.-л. важные прагматические преимущества (достаточную степень согласованности с новыми экспериментальными данными и т.д.). С др. стороны, Г. ad hoc, по сути дела, оказываются любые эмпирически бесплодные вспомогательные предположения, поскольку их дополнительное теоретическое содержание не получает экспериментального подтверждения. Можно выделить также и др. типы Г. ad hoc, использование которых приводит к нарушению соответствующих критериев научности. Эти нарушения могут оставаться необнаруженными, скрытыми в течение некоторого времени, т.к. в принципе невозможно предвидеть все следствия, вытекающие из имеющихся теорий и гипотез. Поэтому гипотезы, позволяющие на каком-то этапе успешно решить проблемы, связанные с адаптацией теорий к экспериментальным данным, в дальнейшем могут оказаться Г. ad hoc — напр., в силу их логической несовместимости с некоторыми допущениями исходной теории, которая обычно выявляется благодаря изобретению новых математических формализмов, новых математических модулей, гипотез и т.д. Нередко такого рода «селективно ценные» Г. ad hoc выступают отправным пунктом формирования новых теорий.
Гипотеза об обучении путем проб	утверждает, что бессознательных психических движений не существует, что кажущееся бессознательным движение всегда находится в связи с другими, причем первый член этой связи, служащий всегда основанием, осознан, а последующие совершаются автоматически, обеспечивая путем проб достижение поставленной цели (см. Бессознательное).
Гипотетико-дедуктивный метод	метод научного познания и рассуждения, основанный на выведении (дедукции) заключений из гипотез и др. посылок, истинностное значение которых неизвестно. Поскольку в дедуктивном рассуждении значение истинности переносится на заключение, а посылками служат гипотезы, то и заключение гипотетико-дедуктивного рассуждения имеет лишь вероятностный характер. Соответственно типу посылок гипотетико-дедуктивные рассуждения разделяются на две основные группы: 1) рассуждения, посылками которых являются гипотезы и эмпирические обобщения, истинность которых еще нужно установить; 2) выводы из таких посылок, которые заведомо ложны или ложность которых может быть установлена. Выдвигая некоторое предположение в качестве посылки, можно из него дедуцировать следствия, противоречащие хорошо известным фактам или истинным утверждениям. Таким путем в ходе дискуссии можно убедить оппонента в ложности его предположений. Примером является метод приведения к абсурду. В научном познании Г.-д.м. получил широкое распространение и развитие в 17—18 вв., когда были достигнуты значительные успехи в области изучения механического движения земных и небесных тел. Первые попытки применения Г.-д.м. были сделаны в механике, в частности в исследованиях Г. Галилея. Теория механики, изложенная в «Математических началах натуральной философии» И. Ньютона, представляет собой гипотетико-дедуктивную систему, посылками которой служат основные законы движения. Успех Г.-д.м. в области механики и влияние идей Ньютона обусловили широкое распространение этого метода в области точного естествознания. С логической т.зр., гипотетико-дедуктивная система представляет собой иерархию гипотез, степень абстрактности и общности которых увеличивается по мере удаления от эмпирического базиса. На вершине располагаются гипотезы, имеющие наиболее общий характер и поэтому обладающие наибольшей логической силой. Из них как из посылок выводятся гипотезы более низкого уровня. На самом низшем уровне системы находятся гипотезы, которые можно сопоставить с эмпирическими данными. В современной науке многие теории строятся в виде гипотетико-дедуктивной системы. Такое построение научных теорий имеет большое методологическое значение, поскольку позволяет осуществлять эмпирическую проверку и подтверждение научных гипотез и теорий. Гипотезы самого низкого уровня проверяются путем сопоставления их с эмпирическими данными. Если они подтверждаются этими данными, то это служит косвенным подтверждением и гипотез более высокого уровня, из которых логически выведены первые гипотезы. Наиболее общие принципы научных теорий нельзя непосредственно сопоставить с действительностью, с тем чтобы удостовериться в их истинности, ибо они, как правило, говорят об абстрактных или идеальных объектах. Для того чтобы соотнести общие принципы с действительностью, нужно с помощью длинной цепи логических выводов получить из них следствия, говорящие уже не об идеальных, а о реальных объектах. Эти следствия можно проверить непосредственно. Поэтому ученые и стремятся придавать своим теориям структуру гипотетико-дедуктивной системы. Разновидностью Г.-д.м. считают метод математической гипотезы, который используется как важнейшее эвристическое средство для открытия закономерностей в естествознании. В процессе научного исследования наиболее трудная — подлинно творческая — задача состоит в том, чтобы открыть и сформулировать те принципы и гипотезы, которые могут послужить основой всех последующих выводов. Г.-д.м. играет в этом процессе вспомогательную роль, поскольку с его помощью не выдвигаются новые гипотезы, а только выводятся и проверяются вытекающие из них следствия.
Гипотетический	(от греч. hypothesis – основание) – условный, предположительный; суждение является гипотетическим, если действительность второго положения обусловлена действительностью первого положения: если есть А, то есть В.
Гипотетический реализм	один из подходов в теории познания, полагающий, что все суждения человека о реальном мире имеют гипотетический характер.
Гистеро-протерон	(греч. Hysteron-Proteron – более позднее [становится] более ранним) – высказывание в качестве предшествующего того, что, по существу, должно быть последующим, напр. (мнимое) доказательство с помощью положения, которое само сначала должно быть выведено из доказанного.
Глобализация	(от лат. globus — шар) — современный многосторонний культурно-исторический процесс, охватывающий человечество в целом и характеризующийся распространением и усилением наднациональных всеобщих и глобальных форм организации и развития в экономике, политике, культуре и других сферах жизни общества, а также направление научного, политического, филос. мышления, отражающее способность к восприятию глобальных проблем. Г. как тип мышления отражается в целом комплексе понятий, к которому помимо глобальных проблем относятся глобальный интерес, глобальные условия, глобальная необходимость, глобальные противоречия, глобальные задачи и т.п. Особое внимание к глобальной проблематике обусловило систематизацию глобального мышления и интенсивное развитие на его базе специальной научной дисциплины — глобалистики, интегрировавшей в себе методики различных наук и пользующейся результатами их исследований. Одновременно Г., составляющий концептуальную основу данной дисциплины, оказался в центре внимания общественных, естественных, технических наук, что свидетельствовало о насущной необходимости в комплексных и междисциплинарных научных разработках. Так, напр., как особую сферу общественной мысли можно выделить политический Г., обусловленный потребностями обеспечения глобальной безопасности мирового сообщества и задачами политического регулирования глобальной сферы. Г. как концептуальное направление научной мысли оформился на Западе в 1960-е гг. В СССР начало исследования мировых проблем с позиций Г. относится к нач. 1970-х гг. В этот период в научной литературе начали появляться публикации, посвященные анализу феномена глобальности, был выявлен системный характер глобальных проблем. В течение 1980-х гг. концепция Г. приобрела более развернутый характер, анализировались представлявшиеся в то время возможными пути, формы и средства решения данных проблем. Вместе с тем анализ генезиса глобальных проблем и поиск механизма их разрешения находились под воздействием классового подхода. Это мешало утверждению подлинного Г., основанного на признании равной ответственности всех стран и общественно-политических систем за судьбу человечества. В 1990-е гг. Г. получает всемирное признание и распространяется на все сферы человеческой деятельности, в его русле осуществляется широкий спектр исследований как в России, так и за рубежом. Проблемы, требующие глобального подхода, глобальности мышления, т.е. такие, к которым применимо понятие Г., определяются по ряду признаков. В соответствии с ними к разряду глобальных относятся проблемы, удовлетворяющие одному из следующих положений: 1) те, которые затрагивают интересы всего человечества и его будущее; 2) те, которые приобретают всемирный характер, становясь объективными факторами развития общества в масштабах планеты; 3) те, нерешенность которых создает угрозу для человечества; 4) те, которые невозможно разрешить в местных или региональных рамках, которые требуют для своего разрешения объединенных усилий всего человечества. Иноземцев Н.Н. Глобальные проблемы современности. М., 1981; Араб-Оглы Э.А. Обозримое будущее: социальные последствия НТР. М., 1986; Кинг А., Шнейдер Б. Первая глобальная революция Римского клуба. М., 1991; Rosenau J. Study of Global Interdependence. London, 1980; Anderson P.J. The Global Politics of Power, Justice and Death. London; New York, 1996.
Глобализация культуры	тенденции диффузии культурных образцов во всемирном масштабе, постепенного распространения и укоренения общечеловеческих ценностей. Это – процесс, способный привести к культурному плюрализму, за счет, например, слияния музыкальных форм, "всемирной музыки", или всемирной гуманистической религии, сближения содержания национальных культур, гармонизации взглядов различных направлений философии
Глобализация производства и экономики	интеграция экономической деятельности подразделениями частного капитала во всемирном масштабе, утверждение рыночной экономики в большинстве государств и регионов, развитие экономических сообществ (ЕЭС, Евразийское экономическое сообщество и др).
Глобалистика	междисциплинарная область знания, предметом исследования которого являются глобальные проблемы. (См. глобальные проблемы).
Глобальные проблемы современности	(от лат. globus (terrae) — земной шар) — это совокупность социоприродных проблем, затрагивающих человечество в целом, от решения которых зависит социальный прогресс человечества и сохранение цивилизации и неразрешимых в рамках отдельных гос-в и даже географических регионов. Эти проблемы характеризуются динамизмом, возникают, как объективный фактор развития общества и для своего решения требуют объединённых усилий всего человечества. Глобальные проблемы взаимосвязаны, охватывают все стороны жизни людей и касаются всех стран мира. Г.п. вышли на первый план в 20 в. в результате существенного роста численности населения и резкой интенсификации процесса производства в индустриальном обществе. Попытки решить Г.п. являются показателем постепенного формирования единого человечества и становления подлинно всемирной истории. К числу Г.П.С. относятся следующие их группы: политические, социальные, экономические, экологические, демографические и научно-технические. Выделяют также такие Г.П.С, как интерсоциальные, проблемы отношений общества и человека, проблемы отношений человека, общества и природы. В суммарном виде могут быть выделены три основные группы Г.П.С. 1) Проблемы предотвращения мировой термоядерной войны, обеспечения безопасности людей, устранения экономической отсталости отдельных стран, ликвидации голода, нищеты и неграмотности. 2) Проблемы, возникшие в результате взаимодействия общества и природы. Необходимы беспрецедентные усилия по предотвращению загрязнения окружающей среды и сохранению ее качества; рациональное использование наличных природных ископаемых и поиски новых энергетических ресурсов; обеспечение человечества сырьем и продовольствием; освоение океана и космического пространства и др. 3) Проблемы, обусловленные отношением человека и общества: возникли задачи ограничения стремительного роста населения; предвидения и предотвращения отрицательных последствий научно-технического прогресса, ведущих к биологической деградации человека; борьбы с распространением алкоголизма и наркомании; совершенствования здравоохранения и образования и др. Г.П.С, будучи порождены ходом предшествующего общественного развития, достигли необычайной остроты к началу 21 в. в силу крайне усилившейся неравномерности социально-экономического, политического, научно-технического, демографического, экологического и культурного развития различных государств. Их решение требует объединения усилий всех стран для преодоления опасности экологической катастрофы. Глобальность данных проблем определяется тем, что они так или иначе касаются всего человечества и не могут решаться изолированно одна от другой. Последовательное разрешение Г.П.С. предполагает ликвидацию социальных антагонизмов, установление гармоничных отношений между обществом и природой, переход всего общества на коэволюционный путь развития. В силу этого активизация международной деятельности, направленной на выработку общих подходов к охране окружающей среды, на создание и быстрейшее внедрение в практику тестов ее качества, на разработку юридических норм природопользования, сопровождается пересмотром некоторых традиционных экологических и теоретических положений и представлений. (См. Римский клуб.) По пессимистическим прогнозам, Г.п. вообще не могут быть разрешены и в недалеком будущем приведут человечество к экологической катастрофе (Р. Хейлбронер). Оптимистический прогноз предполагает, что решение Г.п. окажется естественным следствием научно-технического прогресса (Г. Кан) или результатом ликвидации социальных антагонизмов и построения совершенного общества (марксизм-ленинизм). Промежуточная позиция состоит в требовании замедления или даже нулевого роста экономики и населения земного шара (Д. Медоуз и др.). Коммонер Б. Замыкающийся круг. Л., 1974; Шиман М. К третьему тысячелетию. М., 1977; Форрестер Дж.В. Мировая динамика. М., 1978; Печчеи А. Человеческие качества. М., 1980; Kahn И., Brown W., Martel L. The Next 200 Years. London, 1977.
Глокализм	(glocalism, от сращения корней лат. global, всемирный, и local, местный) - сочетание процессов глобализации и локализации в развитии человечества. Термин - редкий пример слова- оксюморона - образован из сочетания антонимов "глобальный" и "локальный". Глокальный (glocal) - соединяющий глобальное с локальным, всемирные центры с периферией; то, что имеет отношение и к глобальному, и к локальному; то, что служит связи, опосредованию, соотнесению, сближению всемирного и местного. Глокальными порой называют политические события среднего масштаба, выходящие за рамки региона, но не дорастающие до общемировых, такие, как война 1991 г. в Персидском заливе. В конце 20-го века, особенно после падения железного занавеса, быстро происходят процессы глобализации - экономики, связи, транспорта, международного права, туризма, культуры... Одновременно отмечается и противоположная тенденция - к ускоренному развитию локальных культур, малых этносов, обострению их притязаний на суверенитет (бывший СССР, Югославия, баски в Испании, французская Канада, "многокультурие" в США и т.п.). Нации, с одной стороны, объединяются глобальными системами коммуникации, коммерции и т.д.; с другой стороны, расщепляются на этно- региональные составляющие. Все это ведет к размыванию с двух сторон традиционных национально- государственных границ. Процессы глобализации и локализации внутренне взаимосвязаны. Движение от "средней" меры обычно ведет сразу в два противоположные направления - "макро" и "микро". Так, в 20-гг. прошлого века одновременно произошло открытие большой расширяющейся вселенной (релятивистская космология Эйнштейна, астрономия Хаббла) - и открытие микромира в квантовой физике. Отсюда потребность в понятиях и терминах, которое связали бы эти два "расходящихся" процесса в современной цивилизации. Один из насущных вопросов 21-го века: будет ли идти интеграционный процесс по пути к мировому правительству или произойдет резкое обособление групп населения по этническому, религиозному, культурному признакам? Скорее всего, оба процесса: интеграции и дифференциации - будут развиваться параллельно, ускоряя и подстегивая друг друга. На знамени 21-го века будет написано не "глобальность" и не "локальность", а глокальность. Каждая окраина мировой деревни будет прямо подключена к глобальным процессам, а не через посредство района, области, штата, нации, государства. Технический прогресс - это именно растущая глокализация, проницаемость коммуникативных сетей: от наибольшего к наименьшему, от ООН к оазису в пустыне и к хуторку в степи. Все меньше нужды в посредниках, затрудняющих коммуникацию, замедляющих сигнал. В конце концов, каждый индивид сможет непосредственно сообщаться с Центром управления всемирной цивилизации (что ныне представимо только в форме молитвы и ответного чуда). Иными словами, если некий процесс развития вообще идет, то он идет сразу в обе стороны, глобальности и локальности, как процесс сближения этих полюсов. Проницаемость, мгновенность, обратимость информационных и энергетических связей, от индивида до планетарного логоса, - это и есть глокализация: рост в обоих направлениях, "макро" и "микро". Глокализм - стратегия сочетания глобальных и локальных интересов и ориентаций (в политике, экономике, культуре и т.д.). В правящих верхах Соединенных Штатов зреет понимание того, что политика чистого глобализма, т. е. наступления пан-американизма по всему фронту, встречает все большее сопротивление в мире. Однако нельзя возвращаться и к старой протекционистской модели - к изоляции США. Нужна более гибкая стратегия глокализма, которая осуществляла бы глобальные интересы США с учетом особенностей национальных культур и политических элит в разных странах мира.
Глубинная психология	(нем. Tiefenpsychologie) – раздел психотерапии, который основывается на теориях Зигмунда Фрейда, Альфреда Адлера и Карла Юнга, но отвергает, как искажающее действительность упрощение и биологизм, положение о том, что психическая жизнь человека (исключительно или преимущественно) определяется сексуальными влечениями, силой и стремлением к значимости или либидонозным коллективно-бессознательным». В качестве одной из сил такого «бессознательного» может также рассматриваться нравственное. «Где духовное Я погружается в сферу бессознательного как в свою последнюю основу, там можем мы, смотря по обстоятельствам, говорить о знании, любви или об искусстве. Где, наоборот, в сознание врывается психофизическое Оно, там имеем мы дело с неврозом и психозом» (В. Э. Франкль; см. Логотерапия). По отношению к психоанализу глубинная психология представляет собой такой же поворот к недогматическому пониманию психической жизни, как целостная психология – по отношению к физиологической психологии Вундта. Духовное начало у человека не есть только результат сублимирования стремлений, оно не является своего рода сопутствующим явлением телесно-психического комплекса, а изначально существует наряду с ним. Следовательно, психические неврозы возникают не только в результате психических травм раннего детства и не только из т. н. Эдипова комплекса (совокупность неосознанных, «вытесненных», сексуально окрашенных отношений ребенка к своим родителям), но и из расшатывания сверхличных образований и норм. Большую опасность для личности представляет т. н. комплекс Каспара Хаузера, который складывается у подростков благодаря чувству одиночества. Оно возникает тогда, когда семья (как это теперь часто бывает) не может дать ребенку достаточно нежности и любви, необходимых ему для развития его социальных сил. Этот комплекс препятствует в дальнейшем возникновению полноценных отношений с др. людьми; внутри социальных групп, в которые попадает такой человек, он превращается в безликую часть. Современного человека в массе можно рассматривать как человека, имеющего этот комплекс. Глубинная психология и социальная психология, взаимодействуя, обогащают друг друга. «Бессознательное», согласно глубинной психологии, не является автономной движущей силой, независимым эндотимом (см. Эндотимный). Совместно с осознанным и сферой сверх-Я (в первую очередь социальные связи и этические ценности) оно образует общее поле, внутри которого не может произойти ничего такого, что не оказывало бы влияния на все точки этого поля. Старый вопрос о соотношении души и тела исследуется глубинной психологией с позиции совершенно нового метода – психосоматики. Душа и тело рассматриваются как два дополняющих друг друга способа проявления живого. Как квант света может проявлять себя то как корпускула, то как волна, точно так же живое проявляет себя то как тело, то как душа. Как лечебный метод психосоматика исходит из того, что нет ни одной болезни организма, которой не сопутствовали бы психические причины. Методы глубинной психологии копируют методы психоанализа. Тест состоит в том, что пациент путем наводящих вопросов лечащего врача побуждается к высказыванию о том, что его угнетает.
Глубокая семиотика	(deep semiotics) – расширение традиционной теории знаковы систем (семиотики) за счет метафизико-персонологического измерения осмысления и смыслообразования. Традиционный семиотический подход ограничен возможностями только описания de facto. Он не в состоянии описать фазу лиминальности и лиминального дискурса, динамику перехода в осмыслении и смыслообразовании, что заставляет искать пути, дополнительные к традиционным структуралистским и семиотическим подходам. Речь идет о большем числе измерений, чем позволяют структурализм с его бинарными оппозициями и традиционная (трехмерная) семиотика, анализирующая знаки с точки зрения их отношений друг с другом (синтаксис), к обозначаемому (семантика) и использования (прагматика). Важно дополнение этих измерений измерением трансцендентальным, метафизическим, понимая под ним «вероятное существование трансцендентального, нематериального, вневременного, благорасположенного, упорядоченного и привносящего порядок бытийного пространства, каковое, судя по всему, ... оказывает универсальное воздействие на посюсторонний мир». Поскольку же речь идет о поле сугубо человеческого, личностного самоопределения, и именно личность, ее сознание является источником, средством и результатом смыслопорождения, то это измерение может называться также личностным (персонологическим). Так или иначе, но такой подход подобен переходу от двумерного, плоскостного рассмотрения к стереометрическому, дающему анализу глубину (высоту). Из плоскости явленной дискурсивности анализ как бы ныряет вглубь, уходя к корням и источникам смыслопорождения, получая возможность рассмотрения его динамики. В некотором смысле такой подход аналогичен переходу в физике от кинематики, прослеживающей траектории движения к динамике, рассматривающей силы, порождающие это движение. Поэтому такой подход можно было бы назвать «семиодинамикой». Однако, использование такого термина требует дополнительных уточнений и обобщений. Поэтому, применительно к кругу рассматриваемых в данной работе вопросов, я предпочитаю называть такой подход «глубокой семиотикой» («deep semiotics»). Этот термин напоминает «deep play», используемый Д.Бентамом в его «Theory of legislation», когда он говорит о процессе порождения законодательства. Однако, это совпадение случайно и предлагаемая концепция «глубокой семиотики» не зависит от бентамовской интуиции. Очевидно, неспроста для Х.-Г.Гадамера и большинства прочих читателей текстов Ж.Дерриды остается загадкой - почему понимание и чтение с пониманием Деррида называет метафизикой. Понимание - смыслопорождение, а смысл - всегда инобытиен, связан с прорывом к трансцендентному. Предпосылки и ряд идей, важных для развития глубокой семиотики, содержатся в работах М.М.Бахтина, Н.М.Бахтина, Г.Г.Шпета, П.А.Флоренского, Л.С.Выготского - авторов, с которыми может быть связана прерванная традиция теории и философии знаков. Обычно выделяются две семиотические традиции: семиотика, восходящая к американскому прагматизму Ч.Пирса и Ч.Морриса, и cемиология, восходящая к Ф. де Соссюру и французскому структурализму. Думается, однако, что можно говорить и о третьей традиции, восходящей к В.Гумбольдту, В.Вундту, А.Фосслеру, В.Марти, продолженной упоминавшимися русскими авторами, подчеркивавшими особую роль личности и ее сознания в формировании и развитии знаковых систем и смысловых структур. Развитие г.с. дает возможность внеличностно-культурального подхода. Важно помнить, что в процессе лиминального перехода речь идет о переходе из одного состояния в другое одной и той же культуры. Более того, в лиминальной ситуации привычное, традиционное становится иным: мир - миром иным, понятное - непонятным, культура - лишенностью культуры, нормы – ненормативностью, люди - нелюдями, имя - безымянным, жизнь - безжизненностью, смертью, реальность - нереальным. И, в конечном счете, для того чтобы на стадии реагрегации, нового монтажа - включить их в новую упорядоченность. Но это саморазвитие не может питаться из источника самой реальной культуры. Оно предполагает некий вненаходимый источник, выход в контекст. Это означает, что смыслообразование возможно только в открытых системах, обменивающейся информацией и энергией с окружающей средой.
Глупость	свойство бестолкового, немудрого человека, неразумного, несообразительного, непонятливого. Противоположность мудрости: скудоумность, ограниченность ума, непонятливость, тупость, дурь. По мнению составителя словаря, глупость одна из главных социальных болезней человека, наряду с эгоизмом и могут быть преодолены в процессе софийного проблемного обучения и воспитания..Глупый человек – не дебил, а тот, который, попав в нежелательную для себя ситуацию, не может долго найти из нее выход. Очевидно, что человеческое поведение далеко не всегда отличается мудростью, продуманностью и рассудочностью. Поэтому философы издавна обращали внимание на феномен глупости, на ее роль в жизни людей и в истории.
Гнев	эмоциональное возбуждение агрессивной направленности. Различают горячий гнев, спонтанно выражающийся в жестах и криках, и холодный гнев, обдуманный, содержательный, который, возникнув у ребенка, может привести к обмороку. Часто гнев – реакция бегства от ответственности: когда индивид психологически не способен решить практическую проблему (должен ли он спасти друга, который стал вором, преследуемым полицией?), он гневается на ситуацию; или же когда индивид убежден в том, что он не прав, но не может приспособиться к мысли, что он не прав в данной ситуации, он гневается и т.д. Следовательно, гнев, по сути, – пораженческое поведение.
Гнозис	(греч. gnosis – знание, учение, познание); гностика, гностицизм – проникновение в мир сверхчувственного путем созерцания Бога. Гностиками называют тех философов или теологов первых столетий после возникновения христианства, которые познавали скрытые в вере мистерии путем философской спекуляции. Принадлежащие церкви гностики (см. Климент Александрийский, Ориген) стремились обосновать христ. веру. Гностики, не принадлежащие церкви (Василид, Валентин и др.), соединяли гностику с древневосточными, в особенности с перс, и сирийск., религиозными представлениями, с евр. теологией, с платоновской, стоической и пифагорейской философией, превращая ее в эклектическую мистику. Общим почти для всех гностических систем является дуализм между Богом и материей, преодоление пропасти между ними с помощью ряда опосредствующих сущностей, идея их эманации в нисходящих ступенях бытия и их возвращение к источнику путем спасения.
Гносеологический оптимизм	направление в гносеологии, настаивающее на безграничных возможностях познавательных способностей человека, полагающее, что нет принципиальных препятствий на пути познания человеком окружающего мира, сущности объектов и самого себя. Сторонники данного направления настаивают на существовании объективной истины и способности человека достичь ее. Имеются, конечно, определенные трудности исторического, т.е. – временного характера, но развивающееся человечество, в конце концов, их преодолеет. Вариантов оптимистической гносеологии достаточно много, различаются и их онтологические основания. В учении Платона возможность безусловного познания сущности вещей базируется на постулировании единой природы души и идеальных сущностей в некоем месте обитания занебесной области, в которой души созерцают идеальный мир. После вселения в человеческие тела души забывают то, что они видели в иной действительности. Суть же теории познания Платона заключается в тезисе «Знание – это припоминание», то есть души припоминают то, что видели прежде, но забыли в земном существовании. Способствуют процессу «припоминания» наводящие вопросы, вещи, ситуации. В учениях Г.Гегеля и К.Маркса, несмотря на то, что первое принадлежит к объективно-идеалистическому, а второе – к материалистическому направлениям, онтологической основой гносеологического оптимизма является представление о рациональности (т.е. логичности, закономерности) мира. Рациональность мира безусловно может быть познана человеческой рациональностью, то есть разумом.
Гносеологический пессимизм	представители данного направления в теории познания ставят под сомнение возможность достижения объективно-истинного знания и исходят из представления об ограниченности познавательных способностей человека. Крайним выражением гносеологического пессимизма является агностицизм. Г.п. продолжает линию античного скептицизма, сомневающегося в надежности истины, ставящего истинность познания в зависимость от условий познавательного процесса. Современный гносеологический пессимизм полагает, что мир устроен нерационально, в нем отсутствуют всеобщие законы, господствуют случайность, субъективность процесса познания; иррациональным является и человеческое существование. Таким образом, Г.п. ограничивает познавательные способности человека препятствиями принципиального характера.
Гносеология	(от греч. gnosis – познание и logos – учение) учение о познании. Раздел философии, в котором изучаются природа познания и его возможности, отношение знания к реальности, выявляются условия достоверности и истинности знания. Хотя сам термин «теория познания» введен в философию сравнительно недавно (в 1854 г.) шотландским философом Дж.Феррером, учение о познании стало разрабатываться со времен античности. Как философское учение, теория познания изучает всеобщее в познавательной деятельности человека безотносительно к специфике этой деятельности. Специфичность того или иного вида познания интересует гносеологию лишь с мировоззренческой стороны и в плане достижения и существования истины. Главной проблемой в гносеологии является проблема истины, все остальные проблемы, так или иначе, рассматриваются через призму данной проблемы: что такое истина? Возможно ли достижение истинного знания? Каковы механизмы и способы достижения истинного знания? Существуют ли границы познавательных возможностей человека? Гносеология внутренне связана с онтологической и аксиологической проблематикой. Онтология, с одной стороны, как общее учение о бытии, выступает и как предпосылка теории познания (все понятия гносеологии имеют онтологическое обоснование и в этом смысле обладают и онтологическим содержанием). Так, решение проблемы истины неминуемо начинается с определения онтологического статуса категории «истина»: возможно ли существование истинного знания, что следует понимать под словом «истина»? С другой стороны, само онтологическое содержание категорий и проблем гносеологии устанавливается в процессе познания и гносеологической рефлексии. Примерно так же обстоит дело с единством гносеологии и аксиологии. Постигая мир, человек одновременно оценивает его, «примеряет» к себе, строит ту или иную систему ценностей, определяющих поведение человека в этом мире. В то же время, само познание является определенной ценностью человеческого бытия, и само направляется и развивается согласно тем или иным личностным или общественным установкам. В качестве синонима гносеологии часто употребляется термин «эпистемология».
Гностицизм	(от греч. gnostikos - знающий) - философское учение, признающее возможность познания объективного мира и его закономерностей; религиозное дуалистическое учение поздней античности (1-5 вв.), воспринявшее некоторые моменты христианского вероучения (т. н. иудеохристианский Гностицизм), популярной греческой философии и восточных религий. Гностицизм строго эзотеричен; притязал на «истинное» знание о боге и конечных тайнах мироздания. Некоторые мотивы гностицизма есть и в тайных учениях масонов, теософов и других мистиков, полагающих, что мир наполнен множеством добрых и злых духов, которых можно заставить служить себе, если обладаешь скрытым от простых людей таинственным знанием.
Голгофа	холм в окрестностях Иерусалима, на котором, согласно Библии, был распят рядом с двумя разбойниками Христос. Образ Голгофы стал символом страданий.
Голод	широко распространившаяся нехватка продовольствия, ведущая к голоданию и высокому коэффициенту смертности населения. Во время голода люди умирают не только от него, но от ряда болезней, становясь более уязвимыми. Голод происходит, как правило, скорее тогда, когда внезапно сокращается уровень потребления продовольствия, а не тогда, когда он долгое время снижается. Люди умирают из-за недостатка времени противостоять факторам, ведущим к низкому потреблению. Довольно редко случается, чтобы население оставалось без всякого продовольствия. Поэтому голод связан с распределением, производством продовольствия и большей уязвимостью одних групп населения, чем других. Исторически наступление голода вызывали серьезные наводнения или эпидемии, но основные случаи голода в 20-м столетии тесно связаны с войной (Вторая мировая война, Эфиопия и Мозамбик в 1970 – 1980-х гг.) или с глубокими политическими переворотами (усиление сталинизма в 1930-х гг. в СССР и маоизма в Китае в начале 50-х гг.) Однако, во всех этих ситуациях, только некоторые социальные группы теряли свои права на продовольствие, пока другие сохраняли их или приобретали новые.
Голос	термин, который приобрел философскую размерность после выхода книги Деррида "Голос и феномен: введение в проблему знаков в феноменологии Гуссерля" (1967). В начале книги Деррида формулирует "предписание для самой общей формы нашего вопрошания: не утаивают ли все же феноменологическая необходимость, строгость и проницательность гуссерлевского анализа, нужды, на которые он отвечает и которые мы прежде всего должны распознать, - метафизические предпосылки". Согласно автору, "сознание обязано своим привилегированным статусом (о котором Гуссерль в конечном счете никогда не спрашивал, что это было, несмотря на превосходные, извечные и во многих отношениях революционные размышления, которые он ему посвящал) возможности живого голосового посредника. Так как самосознание появляется только в своем отношении к объекту, чье присутствие оно может хранить и повторять, оно никогда не является совершенно чуждым или предшествующим возможности языка. [...] Возможность конституирующих идеальных объектов принадлежит сущности сознания, и так как эти идеальные объекты являются историческими продуктами, появляясь только благодаря актам творчества или интендирования, элемент сознания и элемент языка будут все более трудны для различения. Не вводит ли их неразличимость в сердце само-присутствия неприсутствие и различие (посредничество, знаки, обращение назад и т.д.)? Эта трудность требует ответа. Этот ответ - голос". Проблематика "Г.иФ." находится, по Деррида, в "точке ... юридически решающей; это вопрос о привилегии голоса и фонетического письма в их отношениях ко всей истории Запада, каковою она поддается представлению в истории метафизики, причем в ее самой новейшей, самой критической, самой бдительной форме: в трансцендентальной феноменологии Гуссерля. Что такое "хотеть сказать", каковы его исторические связи с тем, что мы надеемся идентифицировать под именем "голоса" и как значимость присутствия, присутствия объекта, присутствия смысла для сознания, присутствия для самого себя в так называемом живом слове и в самосознании?". Оценивая философский статус учения Э.Гуссерля, Деррида отмечает: "Феноменология, метафизика присутствия в форме идеальности является также и философией жизни. [...] Это философия жизни не только потому, что смерть в ее средоточии, исключая эмпирическое и внешнее значение, признается как мирской случай, но потому, что исток смысла вообще всегда определяется как акт живого, как акт живого бытия". По мысли Деррида, "Гуссерль укореняет необходимую привилегию phone, которая подразумевается всей историей метафизики, и использует все ее ресурсы с величайшей критической утонченностью. Ибо phone не в звуковой субстанции или в физическом голосе, не в теле речи в мире, которую Гуссерль признает как подлинную родственность логосу воообще, но в голосе, феноменологически взятом, в речи в ее трансцендентальной плоти, в дыхании, интенциональном оживлении, которое превращает тело мира в плоть, создает из корпуса плоть, духовную телесность. Феноменологический голос и был этой духовной плотью, что продолжает говорить и быть для себя настоящей - слушать себя - в отсутствии мира". Причем значимым, согласно идеям "ГиФ.", выступает то, "что привилегия присутствия как сознания может быть установлена - т.е. исторически конституирована и демонстрирована - только силой превосходства голоса", а это выступает "трюизмом, который никогда не занимал переднего края феноменологической сцены". Деррида далее продолжает: "...Что делает историю phone совершенно загадочной, так это тот факт, что она неотделима от истории идеализации, т.е. от "истории разума", или от истории как таковой. Для того, чтобы действительно понять, где же лежит власть голоса и каким образом метафизика, философия и определение бытия как присутствия конституируют эпоху речи как техническое господство объективного бытия, чтобы правильно понять единство techne и phone, мы должны продумать объективность объекта. Идеальный объект - самый объективный из объектов независимо от актов здесь-и-те-перь и событий эмпирической субъективности, которая его интендирует, он может бесконечно повторяться, оставаясь. Тем же самым". Продолжая линию рассуждений, Деррида констатирует: "Будучи ничем за пределами мира, это идеальное бытие должно конституироваться, повторяться и выражаться в посреднике, который не уменьшает присутствия и самоприсутствия в тех актах, которые на него направлены, в посреднике, который сохраняет и присутствие объекта перед интуицией, и самоприсутствие, абсолютную близость актов самим себе. Идеальность объекта, которая является лишь его бытием-для неэмпирического сознания, может иметь выражение только в таком элементе, чья феноменальность не имеет мирской формы. Имя этого элемента - голос. Голос слышим. Фонические знаки... слышатся субъектом, который предлагает их в абсолютной близости их настоящего". Обозначая в указанном контексте тематизм "следа" (см.), Деррида пишет: "Живое настоящее исходит из неидентичности самому себе и из возможности ретенционального следа. След не является атрибутом, мы не можем сказать, что само живое настоящее им "изначально является". Бытие-первичное должно быть помыслено на основании следа, а не наоборот. Это архиписьмо действует в источнике смысла. Смысл, будучи по природе темпоральным, как признает Гуссерль, никогда не есть просто присутствующее, он всегда уже вовлечен в "движение" следа, т.е. на уровень "значения"... Так как след является интимным отношением живого настоящего к своему внешнему, открытостью внешнему вообще, сфере не "своего собственного" и т.д., то темпорализация смысла с самого начала является "пространственной". Как только мы допускаем пространственность и в качестве "интервала" или различия, и в качестве открытости внешнему, то никакого абсолютно внутреннего уже не может быть, ибо само "внешнее" проникло в то движение, посредством которого возникает внутреннее непространственного, которое называется "временем", которое конституируется, "представляется". По мысли Деррида, феноменология оказывается не в состоянии взломать метафизический горизонт: "Мы рассмотрели систематическую взаимозависимость понятий смысла, идеальности, объективности, истины, интуиции, восприятия и выражения. Их общая матрица - бытие как присутствие: абсолютная близость самоидентичности, бытие-перед объектом, доступное повторению, сохранение темпорального настоящего, чьей идеальной формой является самоприсутствие трансцендентальной жизни... Живое настоящее, понятие, которое не могло быть расчленено на субъект и атрибут, является поэтому концептуальным основанием феноменологии метафизики. [...] В метафизике присутствия, в философии как познании присутствия объекта, как бытия-перед-собой знания в сознании мы верим просто-напросто в абсолютное знание как закрытие, если не конец истории. И мы верим, что такое закрытие произошло. История бытия как присутствия, как самоприсутствия в абсолютном знании... эта история закрывается. История присутствия закрывается, ибо история никогда не означала ни чего иного, как презентации Бытия, произведения и воспоминания бытия в присутствии, как познания и господства. Так как абсолютное само-присутствие в со-знании есть бесконечное призвание полного присутствия, то достижение абсолютного знания есть конец бесконечного, которое могло быть лишь единством понятия logos... Следовательно, история метафизики может быть выражена как развертывание структуры или схемы абсолютной воли-слышать-свою-речь... Голос без различия, голос без письма, является сразу и абсолютно живым и абсолютно мертвым". Позже, в сборнике собственных интервью "Позиции" (1972) Деррида отметит: "все эти тексты /книги последних лет - А.Г./, годящиеся, наверное, быть предисловием, бесконечным, к другому тексту, который я очень хотел бы однажды иметь силы написать, или еще эпиграфом к какому-то другому, на который у меня никогда не наберется смелости, только то по сути и делают, что комментируют фразу о лабиринте шифров, выделенную в Голосе и феномене". Деррида имел в виду следующие рассуждения: "... мы должны найти другие имена взамен знака и репрезентации. Мы действительно сможем пользоваться новыми именами, если поймем как "нормальное" и предизначальное то, что Гуссерлю, как он верил, надо было изолировать как частный и случайный опыт, как что-то зависимое и вторичное - т.е. неопределенный дрейф знаков, как блуждание и перемену декораций, - сцепляющее репрезентации между собой без начала или конца. Никогда не существовало никакого "восприятия", а "презентация" - это репрезентация репрезентации, которая стремится к себе, а следовательно, к своему собственному рождению или к своей смерти. Все, несомненно, имеет начало в следующем смысле: Упомянутое имя напоминает нам о Дрезденской галерее... мы бродим по комнатам... картина Теньера... изображает картинную галерею... Картины этой галереи могли бы, в свою очередь, изобразить другие картины, которые, в свою очередь, выставили читаемые подписи и т.д. /фрагмент из "Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии" Гуссерля - А.Г./. Конечно, ничто не предшествует этой ситуации. Несомненно, ничто ее не прекратит. Она не охватывается, как бы Гуссерль этого ни хотел, интуициями и презентациями... Галерея - это лабиринт, который содержит в себе свои собственные выходы".
Гомеомерия	(греч. homeomeria — подобочастное) — по Анаксагору, это есть качественно однородная и вместе оригинальная частица, содержащая в себе бесконечность более мелких частиц.
Гомеостаз	(греч. homoios – подобный + stasis – состояние, неподвижность) – тип динамического равновесия, характерный для сложных саморегулирующихся систем и состоящий в поддержании существенно важных для сохранения системы параметров в допустимых пределах. Простейший пример — терморегулятор, который при достижении некоторой минимальной (или максимальной) температуры автоматически включает нагревательное (соответственно охлаждающее) устройство. Понятие гомеостаз введено американским физиологом У. Кэнноном, описавшим целый ряд гомеостатических процессов в биологическом организме. В дальнейшем это понятие получило распространение в кибернетике, психологии, социологии и др. науках. Исследование гомеостатических процессов предполагает выделение: 1) параметров, значительные изменения которых нарушают нормальное функционирование системы (напр., температура крови у высших животных); 2) границ допустимого изменения этих параметров под воздействием условий внешней и внутренней среды; 3) совокупности конкретных механизмов, начинающих функционировать при выходе значений переменных за эти границы. Каждый такой механизм регистрирует изменение существенных параметров и действует по принципу обратной связи в направлении восстановления нарушенного состояния равновесия. Изучение гомеостатических процессов привело к выработке понятий гетеростаза (отражающего иерархию гомеостатических систем, разделение параметров на более и менее существенные) и гомеореза (внутренних механизмов, обеспечивающих закономерное изменение существенных параметров в процессе развития системы). (См. равновесие).
Гомогенизация	(лат. «однородный») – здесь: стремление к единому образу жизни.
Гомогенный	(от греч. homogenes) однородный. Противоположность – см. Гетерогенный.
Гомология	(греч.) – согласие; у стоиков – согласие поступков с разумом и тем самым с природой.
Гомоморфный	соответствующий (аналогичный) по некоторым параметрам структуре объекта.
Гордость, Гордыня	гордость - обоснованные чувства собственного достоинства, значимости, чести, в которых проявляется самоуважение человека к самому себе, а также любовь к своему народу, к своему Отечеству. Обычно Г. обусловлена реальными успехами, достижениями, заслугами человека, или его страны, нации. Это чувство в известной мере предопределяет поведение людей, предполагая нравственные поступки, и предостерегая от недостойных. Однако чрезмерное самопочитание, превышение меры гордости за себя, за кого-либо или за что-либо перерастает в свою противоположность - в гордыню, первый из семи смертных грехов. Следовательно, гордыня – это не только теологический грех, но и нравственный, психологический и социальный недостаток, как одна из форм реализации глупости. Как таковая она образует препятствие для отношений с другим и отличается определенным культом внутреннего мира и тайны, а также неизменной тенденцией рассматривать другого как чистое ничто. Гордыня – незаслуженное чувство своего мнимого превосходства, завышенная самооценка. Проявляется гордыня также в высокомерии, в зазнайстве, в нетерпимости, в чванливой властности, в невежестве, в презрительном, неуважительном отношении к людям, представляя собой позицию социального вызова, социальной глупости, которые влекут за собой те же самые катастрофы, приписываемые древними греками мести богов.
Горе, страдание, претерпевание	переживание, ухудшение состояния. Если я «претерпеваю убыток», так это потому, что у меня похитили имущество, и я страдаю от своего нового состояния, потому что оно причиняет мне горе (ср. Реальность). Для античного мира (как и еще сегодня для всех форм эвдемонизма) горе было злом; со времен христианства говорят о ценности страдания, которая заключается в том, что страдание порождает такую добродетель, как «способность страдать», имеющую значение там, где активностью ничего нельзя больше совершить, делающую человека способным переносить горе и неудачу, оставаться морально не сломленным, не терять своей осн. личной ценности. В границах способности страдать страдание обозначает пробуждение благороднейших человеческих сил, возвышение личности, развитие сознания ценности и углубление способности быть счастливым. О том, как страдание возникает и как его можно прекратить, учат религии, в особенности буддизм.
Горизонт	понятие в феноменологии Гуссерля, обозначающее перцептуальную грань любого воспринимаемого предмета в зависимости от подвижных, изменяющихся интенций сознания. Гуссерль различает внешний и внутренний Г. Внутренний Г отсылает к восприятию одного непосредственно данного предмета, а внешний указывает на связь с сопутствующими предметами. Внешний и внутренний Г. необходимо пересекаются. Сознание “творит” мир, конституирует предметности. Соответственно необходимым фазам конституирования предметов, его сопровождает нетематизируемый подвижный горизонт образующих вокруг него сферу принадлежащих ему самому потенций. Непосредственная данность предмета и потенциальная содержательность предмета, открываемая во внешнем Г., необходимо связаны. Цель феноменологического анализа сводится к тому, чтобы от восприятия предмета в его непосредственной данности переходить ко всему смысловому Г. предмета, в итоге образующим единство интенциональных импликаций, представляющих собой не что иное, как потенциальные возможности его конституирования. Т. е., цель феноменологического анализа заключается в слиянии всех возможных потенциальных Г. предмета. В пределе в качестве Г. любого предмета выступает “мир” как универсальное основание. Но поскольку “мир” как таковой не схватываем в непосредственном интуитивном акте, историческая реконструкция его может продолжаться до бесконечности. Отсюда хайдеггеровское понимание временности как Г. для эксплицитного понимания бытия. Временность как Г. для понимания бытия является непосредственным следствием из гуссерлевского интенционального анализа.
Город-полис	город-государство в античном, греко-римском мире, состоявшее из самого города и прилегающей к нему территории, особая форма социально-экономической и политической организации общества.
Господство	распоряжение человеческими действиями; понятие социологии: везде, где гарантируется защита, возникает господство над защищаемыми, напр. господство отца над ребенком (аналогично – господство церкви над совестью государства, над гражданами и т. д.). Чтобы иметь возможность защищать, нужна сила. Всякое отношение господства является одновременно (хотя и не без исключения) отношением силы. Макс Вебер говорит: «Господство означает возможность заставить лиц, которым приказывают, повиноваться приказу» («Wirtschaft und Gesellschaft», 1921).
Государственная научно-техническая политика	система мероприятий, планируемых и осуществляемых органами государственного управления в соответствии с их иерархией для обеспечения оптимальных условий динамичного, эффективного и экологически безопасного развития научно-технического потенциала страны (региона, области, округа и т. п.). Государство выступает но отношению к сфере науки и техники в следующих основных функциях: 1) как законодатель, устанавливающий правовые основы функционирования науки и общество в целом и конкретные нормы регулирования его научно-технического сегмента; 2) как крупный заказчик и потребитель новой технологической продукции, в том числе единичной и уникальной (например, крупные ускорители элементарных частиц, радио или оптические телескопы, суперкомпьютеры и т. п.); 3) как координатор совместной деятельности всех секторов науки, направленной на развитие научно-технического потенциала в целом, на повышение конкурентоспособности национальной науки на мировой арене; 4) как политическая сила, определяющая отношение всего общества к проблемам науки и техники. Лишь одна из перечисленных функций государства — законотворческая — присуща только ему. Во всех остальных случаях государство выступает как одно из действующих лиц наряду с частными фирмами и корпорациями, различными фондами, общественными организациями и политическими партиями. (См. управление наукой, науковедение).
Государственное управление интеллектуальной собственностью	совокупность целенаправленных действий государства, обеспечивающих баланс интересов участников инновационного процесса, включая авторов созданных на средства государственного бюджета объектов интеллектуальной собственности и лиц, содействовавших созданию и использованию этих объектов, а также самого государства и представляющих его интересы государственных заказчиков. (См. интеллектуальная собственность, инновационная деятельность).
Государственно-социалистические общества	централизованно управляемые социалистические общества, с командной экономикой, тотальным господством над всеми сферами жизни граждан, появившиеся в 20-м столетии после революций или движений, возглавляемых политическими партиями и твердо придерживающихся коммунистических или социалистических идей. Они разнообразны и включают СССР с 1917 по 1991 г.; большинство восточноевропейских стран с 1948 до 1989 г.; современную Китайскую Народную Республику, Кубу, Вьетнам, Анголу, Мозамбик, Эфиопию, Северную Корею, Монголию. Многие из них, однако, в настоящее время переживают бурные изменения, в связи с чем точная характеристика и классификация становятся все труднее.
Государственный интерес	термин, введенный Макиавелли и Ришелье для выражения претензий государства на право Не обращать внимания на законы, которые оно должно защищать, если этого требуют т. н. высшие государственные интересы. Подобная идея бытовала в теории и практике государственного управления вплоть до сер. 19 в. Это понятие используют для защиты государственной «реальной политики» от всякого рода философско-правовых и социально-этических утопий. Наиболее полное и последовательное осуществление эта идея находит в тоталитарных государствах (см. Государство). Идея государственного интереса несовместима с идеей правового государства.
Государственный сектор науки	совокупность научно-исследовательских учреждений, принадлежащих государству и финансируемых из государственного бюджета. Государственный сектор обеспечивает все те научные направления, которые будучи необходимыми обществу в целом, не разрабатываются частным капиталом по тем или иным причинам (высокая степень риска, необходимость концентрации очень больших ресурсов и т. п.). Основными из этих направлений являются в большинстве стран оборона, национальная безопасность, исследование космического пространства и его освоение, научно-методическая помощь сельскому хозяйству, атомная энергетика, здравоохранение и сложные медицинские установки, экология. (См. управление наукой).
Государственный терроризм	1. Форма терроризма, используемая некоторыми правительствами в качестве одного из видов их внутренней и внешней политики. 2. Финансовая или "моральная" поддержка, оказываемая некоторыми государствами международным террористическим организациям.
Государство	структура господства, которая постоянно возобновляется в результате совместных действий людей, действий, совершающихся благодаря представительству, и которая в конечном счете упорядочивает общественные действия в той или иной области. Основой государства является право; к числу основных признаков государства относится наличие: 1). Особой системы органов и учреждений, осуществляющих функции государственной власти; 2). Определенной территории, на которую распространяется юрисдикция данного государства; 3). Права, закрепляющего систему норм, санкционированных государством. Осуществляет управление обществом, охрану его экономических и социальных структур, подавление социальных противников. Обладает монополией на принуждение в рамках определенной территории, правом на осуществление от имени всего общества внутренней и внешней политики, исключительным правом издания законов и правил, обязательных для всего населения, правом взимания налогов и сборов. Государство является главным субъектом в политической деятельности. Возникновение государства связано с развитием общественного разделения труда, имущественной дифференциации и частной собственности, формированием сословий, а также системы органов и учреждений власти на определенной территории. Государства различаются по формам правления (монархия, республика и т. д.), по устройству институтов политической власти (унитарное как единое государственное образование, федерация как союз относительно самостоятельных в юридическом отношении государственных образований, конфедерация – объединение самостоятельных государств) и по типу политического режима (демократия, диктатура, тоталитаризм). Основные функции государства: внутренние (охрана общественного порядка, управление экономикой, регулирование социальных отношений, информационная и идеологическая деятельность) и внешние (обеспечение обороны, защита глобальных интересов страны на международной арене, установление сотрудничества с другими странами). Кант различал: анархию (закон и свобода без насилия), деспотизм (закон и насилие без свободы), варварство (насилие без свободы и закона), республику (насилие при наличии свободы и закона). Античные философы (особенно начиная с Аристотеля) различали в качестве осн. форм государства следующие: монархию, аристократию и демократию, а также формы, отклоняющиеся от указанных и в соответствии с этим означающие упадок: неограниченная монархия превращается в автократию (тиранию), неограниченная аристократия – в олигархию, неограниченная демократия – в охлократию (господство черни, толпы) или анархию. Современной формой государства, соединяющей в себе бюрократическое, полицейское, деспотическое государства, является государство тоталитарное. Оно – не средство для достижения цели, а самоцель (индивид – ничто, государство – все). Теоретическое основание такая форма находит в обожествлении государства в философии Гегеля, осуществляется же она в фашизме, национал-социализме, государственно-социалистических и коммунистических утопиях (см. Левиафан). Оно претендует и захватывает в свои руки (с помощью пропаганды и террора) руководство происходящими в государстве событиями в области политики, экономики, культуры, судопроизводства; оно решает, что есть зло, а что – добро, что есть истина, а что – ложь, что ценно, а что – нет. На место свободы оно ставит дисциплину (см. Коллектив) и превращает граждан в своих функционеров (см. Функционер). Философы всегда занимались выяснением понятия, сущности, происхождения и смысла государства, но особенно большое внимание этим вопросам уделяли Сократ, Платон, Аристотель, Макиавелли, Гоббс, Кант, Фихте, Гегель, Ницше и др. Значительным влиянием пользовалась теория государства Руссо (теория общественного договора). Согласно этой теории, живущие первоначально в условиях неограниченной свободы (анархии) люди заключили (молчаливо) договор (франц. contrat social – общественный договор), по которому они обязались гарантировать при помощи всеобщей воли (volonte generale) неотъемлемое право на личную жизнь и собственность; т. о. возникло государство (как правовое); всеобщая воля не идентична для Руссо с волей всех (volonte de tous), скорее это одинаково удаленный от крайних волеизъявлений всеобщий интерес. Правда, Руссо было известно, что существовавшие в истории государства возникали не в результате договора, а благодаря насилию. Согласно христианско-естественно-правовой точке зрения государство есть свойственная народу форма общности; оно суверенно, его цель – земное благополучие его членов. Законное насилие, независимо от типа государства, идет от Бога. Вмешательство государства в различные сферы жизни правомерно там, где этого требует общее благо. О гегелевской теории государства см. Гегель.
«Государство»	наиболее известный и одновременно наиболее сложный для истолкования диалог Платона, посвященный теории совершенного государства. В десяти книгах диалога, названного С.Н. Булгаковым «дивным и загадочным», излагаются учения о бытии и познании, о душе, о справедливости, об искусстве в связи с теорией совершенного гос-ва. Платон исходит из идеи несовершенства индивида, подчиненности его интересам целого, будь то Вселенная, город, род, раса или любой др. коллектив. Существуют разные степени человеческого совершенства, но даже немногие относительно совершенные люди зависимы от других, менее совершенных, а значит, от общества и гос-ва. Гос-во следует поэтому ценить выше индивида; возможные упадок и развал гос-ва коренятся не в нем самом, а в несовершенстве человеческой души и природы, в подверженности человеческого рода вырождению. Платон рассматривает пять возможных форм гос-ва и находит, что четыре из них, воплощенные в современных ему гос-вах, явно ущербны: в них царят разделение, вражда, своеволие, стремление к обогащению. Пятая форма государственного устройства — это придуманное самим Платоном совершенное гос-во. В нем население подразделяется на три социальные группы: философов, стражей или воинов и ремесленников и земледельцев. Данные группы соответствуют трем составным частям человеческой души: разуму, воле и животным инстинктам. Философам принадлежит вся власть в гос-ве, но о ней нельзя сказать, что она является неограниченной: их управление является коллективным, выше всего они ставят благо гос-ва. Основные особенности совершенного гос-ва таковы: единая для всего гос-ва цель, проводимая с жесткой последовательностью и стоящая неизмеримо выше целей и интересов отдельных групп и тем более индивидов; строгое разделение на социальные группы, с ясным отграничением правящей группы от иных групп; отождествление судьбы гос-ва с судьбой правящей группы, призванной руководить реализацией стоящей перед гос-вом цели; борьба с частной собственностью; преобразование семьи с намерением ограничить ее роль в обществе; обеспечение единообразия взглядов и даже чувств членов общества; твердость и неизменность той доктрины, которой руководствуется общество и которая определяет и обосновывает его глобальную цель; постоянная цензура убеждений, чувств и действий граждан, непрерывная пропаганда, формирующая их сознание по единому образцу; установление «железного занавеса», ограждающего индивидов совершенного гос-ва от разлагающего влияния извне. Простое перечисление основных черт совершенного гос-ва показывает, что теория Платона является первой ясной, последовательной и хорошо аргументированной концепцией коллективистического общества, ставящего коллективные ценности неизмеримо выше индивидуальных. Основная максима такого общества: «Все общее». Должны быть обобществлены не только собственность и семья, но даже чувства и мысли индивидов. «По одним и тем же причинам все будут радоваться и огорчаться, а законы по мере сил как можно более объединять государство» (Платон. Законы, 739 с). Благодаря совершенному гос-ву человеческая душа научится ничего не уметь делать отдельно от др. людей и перестанет даже понимать, как это возможно. Платон полагает, что его гос-во, называемое им «наилучшим», а потом даже «божественным», даст счастье и блаженство своим жителям, исцелив их и вернув к изначальной человеческой природе. Средством должно служить установление справедливости. Ее обсуждение — центральная тема диалога, подзаголовком которого традиционно считаются слова «О справедливости». Платон начинает с обычного для др.-греч. общества индивидуалистического понимания справедливости, а затем с помощью ряда интеллектуальных уловок приходит к прямо противоположному коллективистическому ее истолкованию, как если бы последнее вытекало из исходного понимания. Все, что содействует интересам гос-ва, говорит Платон, есть благо, добродетель и справедливость; все, что ему угрожает, представляет собой зло, порок и несправедливость. Такое, чисто утилитарное истолкование справедливости делает интересы гос-ва основным и единственным критерием добра и нравственности. Все ценности, о которых говорит Платон (благо, справедливость, счастье и др.), имеют у него подчеркнуто коллективистский характер. Не случайно план коллективистского переустройства общества, предлагавшийся в «Г.», не имел никакого успеха в др.-греч. обществе. И когда в конце жизни Платон писал «Законы», развивавшие некоторые идеи «Г.», он уже осознавал, что его проект совершенного гос-ва является описанием «идеального гос-ва», «образцом», не имеющим никаких надежд на свою реализацию. В теории совершенного гос-ва Платона очень сложно переплетаются мотивы, свойственные всякому коллективизму, с мотивами, характерными для антич. его понимания. Платон формулирует свой проект так, как если бы последний был обращен не ко всем гражданам совершенного гос-ва, а лишь к его правящей элите. Проект предполагает создание антич. по своему типу города-гос-ва, которое ни в коем случае не должно разрастаться. Выдвижение в качестве единой для всего гос-ва цели — не допустить никаких перемен и обеспечить неограниченно долгую стабильность и тем самым справедливость — носит на себе печать тех антич. представлений, согласно которым справедливость означает пребывание на своем месте, а рассудительность — довольство этим местом. Платоновский проект совершенного города — архетип коллективистической утопии на все времена. Вместе с тем было бы неисторичным представлять, как это делает К. Поппер, социальную утопию Платона как тоталитаристскую. Большим упрощением является также истолкование данной утопии как первой «теории социализма» (И.Р. Шафаревич). Социализм (и тоталитаризм как его крайняя версия) утвердился в социальной практике только в 20 в., его идейные истоки не выходят за рамки индустриального общества. Историк Л. Мэмфорд высказал идею, что социальная фантазия Платона имела точный географический адрес и исторический прецедент. Путешествуя по Египту и Месопотамии, Платон увидел руины величественных сооружений, познакомился с папирусами, изображавшими слаженный коллективный труд одинаковых во всем людей. Его воображение, уязвленное хаосом, беспутствами, постоянными переменами окружающей жизни и жаждущее стабильности, гармонии и порядка, подобных космическим, нарисовало себе древнюю живую машину, в которой каждый винтик чувствует себя частью Высшего порядка. Он увидел мир, отделенный стеной от хаоса и подконтрольный высшим силам. Так возникла идея совершенного города-гос-ва (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). Государство; Законы // Соч.: В 4 т. М., 1990—1994. Т. 4.; Шафаревич И.Р. Социализм как явление мировой истории // Есть ли у России будущее? М., 1991; Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1; Ивин А.А. Философия истории. М., 1999; Mumford L. Utopia: The City and the Machine // Deadalus. Boston, 1965. № 1.
Гравитация	(от лат. gravitas – тяжесть) – притяжение масс, открытое Ньютоном (см. Ньютон) свойство материи. Согласно закону гравитации, между материальными массами существует притяжение, которое тем больше, чем меньше расстояние между ними. В философском отношении понятие гравитации представляет большой интерес, ибо оно находится в центре внимания при попытке построить физическую картину мира; см. также Энергия (закон массы и энергии). «Если пространство и время являются, с одной стороны, инертной и гравитационной массой, а с другой – независимыми величинами, то гравитационная постоянная является постоянной пропорциональности, как и всякая др. постоянная пропорциональности; но т. к. гравитационная постоянная является универсальной постоянной, то ее миссия представляется с миссией слияния пространства, времени и массы, т.е. гравитационная масса определяет пространство и время» (A. Wenzl, Wissenschaft- und Weltanshauung, 1942). См. также Поля теория, Континуум.
Гражданин	человеческий индивид, обладающий необходимыми правами для свободного использования своих сил и способностей и несущий полную ответственность перед законом, обществом и другими гражданами за свои действия. Понятие Г. и гражданства определились еще в эпоху античности. Актуальный смысл этих понятий связан с развитием индустриального общества, системы вещной зависимости между людьми (разрывающей непосредственно личностные зависимости типа феодальных), абстрактных, обезличенных стандартов соизмерения деятельности людей и правового государства. Гражданское общество, правовое государство и развитая индустриальная экономика взаимообусловливают друг друга. Гражданство как необходимый минимум развития и свободы личности обусловливает со своей стороны функционирование общества, экономики и государства.
Гражданские свободы	правовые нормы, определяющие положение человека в государстве. К ним относятся: право голоса, свобода слова, свобода получения информации, право свободных, равных, регулярных выборов, право создания политических организаций, включая политические партии и др.
Гражданское неповиновение	политическое действие, выражающееся в намеренном нарушении закона ради инициирования изменений в законодательстве или политике правительства. Идея Г.н. была сформулирована Г.Д. Торо в эссе «О долге гражданского неповиновения» (1849), в котором он показал, что отказ от уплаты налогов может стать важным средством противодействия несправедливой политике гос-ва — основой ненасильственной, мирной революции. Действенность Г.н. была продемонстрирована на практике в ходе кампаний сатьяграхи, которые проводил М. Ганди в движении за гражданское равноправие чернокожих американцев под предводительством М.Л. Кинга (высказавшего свое отношение к Г.н. в «Письме из Бирмингемской городской тюрьмы», 1963), а также в многочисленных кампаниях протеста в 20 в. Этот опыт был подробно описан и проанализирован Дж. Шарпом. Философско-политическое обоснование Г.н. в рамках теории конституционной демократии было предложено Дж. Ролзом, который рассматривает Г.н. как одну из форм демократической оппозиции публичной воле, утверждаемой на основе мажоритарного принципа. Г.н. возможно лишь в условиях той социальной модели, которую принято называть открытым обществом (К. Поппер) и согласно которой социальные ин-ты рассматриваются как продукты человеческого творчества, а их сознательное изменение обсуждается в терминах пригодности для достижения человеческих целей и намерений. Г.н. — это сопротивление несправедливости способами, хотя и противоречащими закону, но тем не менее в рамках верности правопорядку, неповиновение (отдельному) закону при верности законодательству и принципу верховенства права. Акции Г.н. могут носить прямой (неисполнение опротестовываемого закона) и непрямой (неисполнение иных законов) характер.
Гражданское общество	включает в себя всю совокупность неполитических отношений в обществе, то есть экономические, духовно-нравственные, семейно-бытовые, религиозные, демографические, национальные и т.д., выполняет функцию посредничества между государством и гражданами. Гражданское общество контролирует государство, которое служит обществу; мир интересов, отношений и институтов, призванный предотвращать такие формы государственной организации, при которой внутренние интересы членов общества подменяются интересами государственного аппарата. Сегодня под гражданским обществом понимают сферу самопроявления свободных индивидов и добровольно сформировавшихся ассоциаций и организаций граждан (это могут быть союзы предпринимателей, профессиональные союзы, общественные организации, клубы по интересам и т.д.), деятельность которых ограждена необходимыми законами от прямого вмешательства со стороны государства и его органов. В настоящее время понятие «гражданское общество» не потеряло свой прежний смысл и былую актуальность. Считается, что впервые термин «гражданское общество» был употреблен в 16 в. в одном из французских комментариев к «Политике» Аристотеля. Начиная с Гоббса, философы-просветители с этим понятием связывали своего рода социальный идеал – результат преодоления нечеловеческого первобытного состояния «войны всех против всех» на основе «общественного договора» свободных, цивилизованных граждан о соблюдении их естественных прав. По мере становления развитых буржуазных отношений термин «гражданское общество» стали активно использовать в политико-правовых трактатах с целью выделить и охватить единой связью всю совокупность неполитических духовных и экономических отношений общества. Развернутая разработка вопроса о противоположности государства и гражданского общества принадлежит Гегелю, который понимал под гражданским обществом совокупность корпораций, общин, сословий, базирующихся на особых потребностях и опосредствующем их труде. Противопоставляя всеобщую (политическую) жизнь граждан их частной (гражданской), основание последней он видел в разнообразии материальных интересов индивидов и в их праве владения собственностью, из которой своим трудом они извлекают пользу. При этом решающую роль в предоставлении соответствующих прав и возможностей Гегель отводил государству. Таким образом, Г.о. многомерная, самоорганизующаяся система, промежуточная между семьей и государством, это естественно складывающиесяся социальные, не политические отношения между индивидами. В системе гражданского общества каждый выступает не как поданный государства, но как частное лицо, имеющее свои особенные, отличающиеся от общегосударственных, жизненные цели. В формально-структурном аспекте Г.о. представляет собой совокупность добровольных объединений, союзов, организаций, позволяющих индивидам общаться на почве сходных духовно-практических интересов. Оно не позволяет гражданам уподобиться россыпям автономных атомов и предлагает множество форм социальной кооперации, поощряет различные проявления человеческой солидарности. Г.о. – довольно позднее историческое образование, характерное для западной цивилизации Нового времени. Его возникновение предполагало два главных условия – переход традиционного феодального общества в индустриальную фазу развития и появление массовых генераций эмансипированных граждан, сознающих неотъемлемость своих естественных прав. Проводя в жизнь идущие «снизу» социальные инициативы, Г.о. обеспечивает процессы саморегуляции внутри цивилизационной системы. Оно дополняет вертикальные властные отношения, утверждаемые государством, горизонтальными отношениями, функционирующими на основе принципа саморегуляции. Государство и личность, кажущиеся поначалу несопоставимыми социальными величинами, при наличии развитого Г.о. обретают ценностную равновеликость. Не поощряя ни этатистский произвол, ни правовой нигилизм индивидов, Г.о. способствует укреплению социального порядка, сообщает ему такое качество, как цивилизованность. Следовательно, Г.о. это сфера самопроявления и саморазвития интересов свободных индивидов, а также добровольно сформировавшихся объединений, неправительственных организаций граждан. В демократических странах гражданское общество ограждено необходимыми законами от прямого вмешательства, контроля и произвольной регламентации со стороны органов государственной власти. Сегодня гражданское общество - одна из центральных категорий социальной философии, обозначающая ту часть общественного бытия, в которой сосредоточена негосударственная и наиболее активная экономическая, социальная, духовная жизнь людей и в которой реализуются их «естественные» права и свободы, равенство разных субъектов деятельности, особенно на рыночном пространстве, где все участники независимо ни от каких различий вступают друг с другом в свободные и равноправные отношения. С этой точки зрения гражданское общество противопоставляется государству, задачей которого является разрешение политическими (или в крайних ситуациях – военными) средствами конфликтов между субъектами гражданского общества и обеспечение его нормального функционирования. Смысловое формулирование данного понятия происходит в эпоху становления в Европе буржуазных отношений. И если проследить этимологию слова «гражданский», то в качестве его синонима можно было бы предложить – «буржуазный». Слово «гражданский» происходит от церковно-славянского «гражданин», чему в современном русском языке соответствует «горожанин». В древнем русском языке в значении «город» употреблялось слово «место», а его обитатель назывался «мещанин». В западноевропейских языках соответствующие термины произошли от старогерманского «бург» – город, немецкое – «бюргер», французское – «буржуа». Таким образом, под гражданским обществом первоначально разумели особый городской образ жизни, отличный от сельского (крестьянско-феодального) патриархального уклада. В патриархальном обществе, основанном на родственных отношениях, личной зависимости, авторитете предков и вождей, жизнь человека всецело подчинялась ритмам природы, капризам погоды, прихотям феодалов и воле государей. Основной единицей гражданского общества с первых этапов его зарождения выступал независимый индивид, способный принимать решения и свободно проявлять свою волю в выборе вида деятельности, в способе проведения досуга, следуя своим умонастроениям и велению совести. Становление свободы и независимости горожан обеспечивалось их правом на частную собственность, которая не только являлась источником независимого от государства дохода, но муниципальными законами была защищена от проявления произвольной односторонней регламентации со стороны государственных органов власти.
Гражданственность	нравственная позиция, выражающаяся в чувстве долга и ответственности человека перед гражданским коллективом, к которому он принадлежит: государство, семья. церковь, профессиональная или иная общность, в готовности отстаивать и защищать от всяких посягательств на его права и интересы. Чувство гражданственности вытекает из самоосознания человеком себя как личности, как самостоятельного, индивидуального члена общества, обладающею определенными правами и обязанностями, закрепленными в законодательстве, активно участвующего в принятии и осуществлении государственных решений, и руководствующегося в повседневной жизни определенными моральными нормами и ценностями. Правовое государство призвано защищать частные и коллективные интересы и потребности людей, обеспечивая каждому человеку, коллективу возможности и условия свободного и беспрепятственного развития.
Граница	начало или конец всякого определенного бытия; межа, отделяющая нечто от иного; место прямого соприкосновения, единения и взаимопроникновения смежно сосуществующих предметов. По своей природе Г. парадоксальна: а) разъединяя вещи, она в то же время объединяет их, становится основой их связи; пограничные контакты разных А и Б чреваты эмерджентами, неожиданными новообразованиями; б) Г., как конечности качества, присуща также потенциальная бесконечность, поскольку, переходя через нее, данное качество становится иным, превращается в другое; в) будучи одним внешним нечто каждая качественная определенность в то же время содержит внутри себя множество внутренних определенностей, граней, является единством многих признаков. В каких бы ракурсах ни рассматривалась Г., она всегда предстает чем-то неопределенным, амбивалентным — эта существенная, истинно диалектичная двойственность Г. указывает на то, что именно неопределенность и есть то, что составляет качественную определенность пограничного бытия. Г. подразделяют на пространственные и временные, внешние и внутренние, качественные и количественные, существенные и несущественные, постоянные и изменчивые, преодолимые и непреодолимые и т. д. Вопрос о первопричинах пограничного бытия — одна из вечных загадок для человечества. Например, в философии он может ставиться как вопрос о водоразделе бытия и ничто, в социологии — как проблема маргинальности, в социальной психологии — как проблема гендерной идентичности, в политике — как обсуждение геополитических реалий, в науковедении — как задача описания пограничных синтетических наук, в физике — как задачи о силах поверхностного натяжения или скин-эффекте. Античные мыслители по-разному объясняли причину изначальной дискретности вещей, их отделенности друг от друга Г. Демокрит усматривал предельную причину раздельности простейших качеств в принципиальной неделимости вечных атомов, а источник безграничности и бесконечной делимости видел в пустоте. Согласно Платону, Г. между материальными телами появляются благодаря действию бестелесных математических Идей. Эти особые “математические предметы” встраиваются опосредующим звеном между общими идеями и однородной материей, непосредственно воплощаясь в виде чувственно воспринимаемых контуров, очертаний и фигур определенной величины и числа, то есть тел в пространстве. Сама же по себе материя, по Платону, однородна, нерасчлененна, бескачественна — это непрерывное количество. Аристотель, напротив, непрерывное количество толкует не как неразличенную сплошность без всяких Г., но как внутри себя различенное, разграниченное, состоящее из частей. Части непрерывного количества соприкасаются друг с другом, имеют общую Г.; между ними нет заполненного инородной “сущностью” промежутка. Есть также и раздельные (прерывные) количества — их Аристотель характеризует тем, что их части не имеют общей Г. (число, речь, единицы, слоги). Спиноза признает реальное существование Г. между вещами, но полагает, что фактическая отделенность (конечность) тел друг от друга вовсе не означает, будто тела суть разнородные субстанции. Реальные Г. между телами — это Г. между принципиально однородными частями или Г. внутри одной и той же субстанции. Это Г. внутри естественноприродной материи, а не между материей и пустотой. Лейбниц полагает, что тело само в себе есть нечто сплошное, неопределенное и киселеобразное, к тому же лишенное движения. Все различения и Г. в телесную субстанцию вносятся энтелехией, деятельностью разума. Иногда для отождествления тел достаточно проследить совпадение их пространственных Г. во все моменты времени. Однако Г. могут быть не только пространственными, но проходить также по линии других свойств. Тогда более строго принцип тождества, по Лейбницу, формулируется так: две вещи будут тождественны в том случае, если любое качество, принадлежащее одной из них, принадлежит и другой. Отождествление есть совпадение качественных Г. вещей. Разумеется, тождество всегда есть тождество в каком-то отношении. Г. вещи есть ограниченность ее в отношении одних характеристик и не является Г. в отношении каких-либо других признаков. Наиболее полно диалектическое учение о Г. представлено в работах Гегеля, в особенности в его “Науке логики”. “Граница есть то, в чем ограничиваемые в той же мере суть, в какой и не суть...” — пишет Гегель (Гегель. Наука логики. В 3 т. Т. 1. M., 1970, с. 237). От Г. неотделимы ее стороны — бытие и ничто. Бог и творение, положительное и отрицательное; все понятия философии, считает Гегель, могут служить примерами единства и нераздельности сторон Г. Она — не пустое пространство и не чистое бытие, а синтетическое содержание. С одной стороны, Г. — имманентное определение всякого нечто как конечного “внутри-себя-бытия”. С другой стороны, Г. — это “бытие-для-иного”, то есть это есть нечто со своим иным. “В границе выдвигается небытие-для-иного, качественное отрицание иного... Противоречие сразу же имеется в том, что граница как рефлектированное в себя отрицание (данного) нечто содержит в себе идеально моменты нечто и иного, и в то же время они как различенные моменты положены в сфере наличного бытия как реально, качественно различные” (там же, с. 188). Г. — это опосредование, через которое нечто и иное есть и не есть; она одна на двоих, середина между нечто и иным, в которой они прекращаются. Они имеют свое наличное бытие по ту сторону друг друга и их Г.; Г. как небытие каждого из них есть иное обоих. В Г. нечто и иное тождественны, у них есть общее им обоим единство и различие. Нечто — не то, что другое. Когда мы определяем нечто как предел, мы тем самым уже выходим за его предел. Нечто имеет свое наличное бытие только в Г. (там же, с. 190). “Другое определение — беспокойство, приемное (всякому) нечто и состоящее в том, что в своей границе, в которой оно имманентно, нечто есть противоречие, заставляющее его выходить за свои пределы” (там же, с. 190). Г. в самом определении существует как предел. “Как долженствование нечто выше своего предела, но и наоборот, лишь как долженствование оно имеет свой предел; и то и другое нераздельны” (там же, с. 136). Г. существует, и должно переступать ее (там же, с. 313). В Г. взаимооборачиваются активное и пассивное, субъектное и объектное. “Будучи ограничивающим, нечто, правда, низводится до того, что само оказывается ограничиваемым, однако его граница как прекращение иного в нем в то же время сама есть лишь бытие этого нечто. благодаря ей нечто есть то, что оно есть, имеет в ней свое качество” (там же, с. 189). Качественная Г. — это конец некоего данного качества; качество есть такое бытие и непосредственность, в которых Г. и определенность тождественны с бытием, количественная Г. — это что-то вроде поля, а не линии; это безразличие данного нечто к своей внешней Г., но это безразличие относительное, в рамках меры. Мера — интервал (промежуток между Г.) постоянства качественной определенности, количественные Г. которого постепенно изменяются. Конечное — двигающееся к своему концу из-за изменения своих внутренних Г. “Нечто вместе со своей имманентной границей, полагаемое как противоречие самому себе, в силу которого оно выводится и гонится дальше себя, есть конечное” (там же, с. 191). Г. становится, укрепляется и отрицается. Становящаяся Г. есть, по Гегелю, отталкивание определенности от самой себя, порождение не того, что равно самому себе, выход за свои пределы. В этом выхождении Г. вновь возникает, снимая себя и выводя себя к следующей Г., и так далее до бесконечности (там же, с. 303). Гегель различает Г. и “определенность”. “Определенность, как таковая, принадлежит к бытию и качественному Она не граница, так что не относится к чему-то иному как к своему потустороннему, а скорее... она собственный имманентный момент всеобщего; поэтому всеобщее находится в особенности не при чем-то ином, а всецело остается при самом себе” (там же, Т. 3. M., 1972, с. 40). Когда Г. отрицается, то происходит выход за определенность. В отличие от качества с его относительно устойчивой внешней Г. сущность есть такое бытие, которое не терпит никаких границ и “есть абсолютное безразличие к границе... в ней определенности нет: определенность только положена самой сущностью” (там же, Т. 2. M., 1971, с. 9). Г. сама может иметь промежутки, интервалы, переходные моменты. Она может иметь и характер “ничто”, и характер “меры”. В наличном бытии ничто становится Г., через посредство которой нечто все же соотносится с чем-то иным вне его. Если мера как интервал сравнительно устойчива, то на самой Г. меры (при переходе к иной мере) — наименьшая устойчивость. Небытие предмета — те Г., за которыми данный предмет еще или уже не существует. Проблема Г. между отдельными вещами предполагает также решение вопроса о пределе делимости пространства и времени: отделены ли контактирующие вещи квантами длины и времени или Г. объединяет их без “атомарных” промежутков? Эта проблема пока не имеет своего решения.
Границы личности (поступка)	одно из центральных понятий персонологии, в том числе – постчеловеческой. Постигая бесконечный мир осмысленно, то есть неизбежно с какой-то позиции, с определенной точки зрения, человек оказывается связанным с выбором этой позиции. И каждая такая позиция является неповторимой, уникальной, а ее занятие - актом свободы. Метафизика самоопределения принципиально неустранима из человеческого познания и духовного опыта в целом. Феноменология, экзистенциализм, философская герменевтика весьма убедительно продемонстрировали, что интерпретация, понимание и даже язык - не только коммуникативные процессы, а являются проблемами поиска человеческой позиции, являются проблемами персонологии и метафизики свободы. Человек проделал путь от целостности мифа, сливающего человека в неразличимый синтез с природой, обществом, к этносу, роду, классу и, наконец - к личности. От безличного человека к индивидуальной личности, границы которой совпадают с границами свободы и ответственности. Эти границы динамичны и подвижны, завися, прежде всего, от особенностей культуры, которой принадлежит личность, и которая собственно и определяет границы личности. До позднего Средневековья к ответственности привлекались не только отдельные люди, но и общности людей. Кровная месть могла быть распространена на весь род. В ХVI в. на Руси Иван Грозный, наказывая боярина, распространял вину не только на весь его род, но и на дворню, крепостных. Вырезались и сжигались целые деревни. В истории известны преследования иноверцев и целых народов. Умалишенный мог быть обвинен в колдовстве, связях с дьяволом и подвергнут любому наказанию, вплоть до смертной казни. В таком же положении могли оказаться и дети - даже младенческого возраста. Широко известны средневековые процессы над детьми и даже над домашними животными: котами, собаками, свиньями, печально заканчивавшиеся для "обвиняемых". Еще в 1593 г. был сечен кнутом и сослан в Сибирь церковный колокол, которым били в набат в связи с убийством царевича Димитрия в Угличе. Мировоззренческой почвой для всех этих преследований выступало одушевление природы, стремление человека во всех явлениях окружающего мира видеть действие намеренных сознательных сил - добрых или злых. Любое явление рассматривалось как поступок. Можно сказать, что мир древнего человека, включая и космос, был миром личностным, миром поступков. До сих пор сохранились рецидивы коллективной ответственности. Классовой к "буржуям", "кулакам", "интеллигентам". Национальной - пресловутая ответственность немецкого народа, попытки обвинить "малый" народ в бедах "большого", то есть евреев в бедах русских, попытки обвинить русских в присущей им агрессивности, косорукости и недоумочности, поиски "врагов народа" и т. п. - явления того же рода. Однако, в настоящее время в цивилизованном обществе правовые границы личности как субъекта поступка и ответственности за него, практически совпадают с границами психофизиологической целостности индивидуальной человеческой личности, буквально - с ее кожно-волосяным покровом. Причем даже эти границы подвижны, зависят от возраста и психического здоровья личности. Несовершеннолетний (а в каждой культуре свои правовые границы совершеннолетия) или психически больной (невменяемый) человек в эти границы н попадает, т.к. не отвечает за свои действия в силу недостаточности интеллектуального и нравственного развития или в силу болезненного состояния. За этими границами человек не является личностью, так как невменяем (ребенок, маразматик, психический больной и т. п.). Однако в круг правовой ответственности до сих пор попадают и некоторые общности людей - "юридические лица" типа фирм, трудовых коллективов, общественных организаций. Определенный круг ответственности в рамках гражданского законодательства возлагается и на семью. Тем не менее, можно говорить об общеисторической тенденции "привязывания" границ поступка и ответственности за него к границам индивидуальной личности, о постепенном сужении этих границ - как правовых, так и нравственных. Поучителен в этой связи российско-советский опыт с его негативизмом по отношению к частной собственности, когда все вокруг Божье, ничье, государственное. В условиях отсутствия собственности границы свободы и ответственности как границы личности буквально совпали с границами тела, границами кожно-волосяного покрова. В этой ситуации, когда собственность, свобода и ответственность совпали с «голой избыточностью», когда в распоряжении личности оказывается исключительно только собственное тело, проявиться личностная свобода могла только в нанесении татуировки, членовредительстве и суициде. Опыт гулаговских з/к и не только их, но их - в наиболее чистом виде, убедительно показал это. Очевидна историческая тенденция сужения границ Я, границ личности как вменяемого, свободного и ответственного субъекта от племени, общины, рода до психосоматической целостности индивида, к определенным этапам его жизненного пути, например, от 18 лет до наступления старческого маразма. Ничто не мешает предположить, что сужение конуса Я, свободы и ответственности может быть продолжено уходом вглубь тела под кожно-волосяной покров в стремлении к некоей точке с возможным последующим расхождением "по ту сторону точки" в некоем новом запредельном расширении. Но тогда - не является ли личность феноменом только нашего времени? Ее не было. Она есть. Но ее может не быть. Более того, эта тенденция сужения границ вменяемости и личности может быть продолжена в плане сужения границ человеческого Я. Действительно ли ин-дивид неделим? Современный человек имеет множество Я: в социальных ролях, в своих движениях души, фантазиях, во сне и т. д. Распавшаяся на иногда конфликтующие ипостаси личность - типичный образ современного искусства. Человек и ответственность перерастают и взламывают традиционные границы личности, которые совпадают с границами ответственности. И кто сказал, что процесс сужения границ ответственности (а значит - и личности) не может пойти вглубь? К ответственности составляющих и образующих индивидуальную личность частей? Границы свободы и ответственности сузились настолько, что перешли в запредельное. Разве уже сейчас не возлагается ответственность не на целостную личность, а на стихии, процессы и системы ее образующие и пронизывающие? Например, ответственность возлагается на наследственность, окружение, а то и на части тела и организма (нервная система подвела, "это не я убил - рука сама убила"...), а то и на отдельные социальные роли ("разве ж это я убил, я бы не смог, но как зять"...). Или как в шекспировском Гамлете: "Не я виной, мое безумие!". И нет субъекта, нет человека. Он рассыпался на биологическое, социологическое, психологическое, религиозное и т. д. существа, а точнее - сущности. Об этой тенденции свидетельствует и обостренный интерес в конце ХХ столетия к так называемой "трансперсональной (то есть внеличностной) психологии", духовным практикам в духе Кастанеды, интегральной йоги Ауробиндо и т.п. Общим для всех них является поиск органической связи человека с бесконечным полем сознания (универсальным разумом или космическим сознанием), то есть выходом конкретной личности за рамки пространственно-временных и причино-следственных границ. Современный человек находит детали своего облика, знакомые свойства, связи, структуры, но только не себя самого. Движется по направлению к себе, но никогда не достигает себя. Общество же оперирует человеком, исчисляет его статистически, его распределяют по организациям, используют его для разных целей. Человек, по словам Н.А.Бердяева, "проваливается в окружающий его предметный мир". Эта деперсонализация, ничтоженье Я переходит на ничтоженье и распыление реальности, что проявляется, в том числе, и в искусстве, причем, в искусстве - наиболее безобидным и неопасным для окружающих образом. Так, современные проза и поэзия, в отличие от постмодернистских, дающих опыт деконструкции, дают переживание «ускользания текста», а значит и ускользания и распада мира. Зачем показывать атомную войну или вселенское одичание (для этого достаточно СМИ), если можно показать одичание текста, его взрыв и агонию. В модернистском и постмодернистском искусстве распад поражает как бы основы языка - речи и письма, переносится на морфологический и даже фонетический уровень (футуризм - раньше, А.Горнон, Сигей - сейчас). Текст может как в «вакуумной поэзии» зримо исчезать со страницы. Более тонкий вариант этого разложения - подрыв синтаксиса, грамматики, логики, стилистический диссонанс в опытах ОБЕРИУтов, В.Хлебникова, А.Платонова. Но уже в прозе и поэзии А.Драгомощенко, прозе Л.Петрушевской сталкиваешься с распадом и разложением на другом уровне и в другой среде. Достигается это языковыми средствами «гладкого письма», но эффект достигается не языковой: стилистика не нарушена, грамматика и морфология тоже, фраза построена правильно, мысль, вроде бы, серьезна, но утрачена мотивация их порождения, артикуляция и вербализация мысли расточают и уничтожают саму мысль, усилие вернуть утраченную мысль, чтобы снова ее потерять. Мысль не порождается движением текста, а рассеивается им, стирается. И это тем страшнее, что разрушается не смысл - он вполне локально нормален - но как бы мир смысла, а значит и смысл мира, сам осмысленный мир как таковой. Тем самым, как бы меняется отношение к литературе. За разрывом, несовпадением письма А.Драгомощенко с полем общего смысла стоит некий телесный опыт, хапос, лишенный смысла, прагматичной функциональности. И этот опыт непередаваем. Даже будучи поведан, он подрывает коммуникацию, потому что никто не в состоянии идентифицировать себя с этой телесностью, выскальзывающей из рамок социальной (общей) осмысленности. Сам А.Драгомощенко в романе «Китайское солнце» называет этот феномен «агонией установления нетождества»: «мне не то чтобы нужно другое в высказывании, но по какой-то неотчетливо выражающей себя причине, необходимо обессмысливание говоримого, сведение его в конечном счете к неартикулируемому остатку как к предвосхищению, бормотанию, нечленораздельному подземному гулу». В результате литература, искусство в целом становятся чем-то глубоко частным, связанным с головокружительным опытом непонимания, провалами в бытии, когда повествование, прошитое такими дырами, на них собственно и держится. А в конечном итоге это опыт переживания «анти-сатори», негатив просветления: «Но мир состоит из ложных признаков присутствия, и только укол соломинки в темя позволяет увидеть то, что неподвластно как знанию, так и молитве».
Графология	(от греч. graphe – почерк и logos – учение) – почерковедение, наука о почерке как выражении характера, личности. Предназначенная сначала для чисто практических надобностей, судебных целей, (т. н. письменная экспертиза), графология была развита в науку. См. Учение о выражении.
Грация	(от лат. gratia – миловидность, прелесть) – с точки зрения эстетики поведение, наблюдая за которым мы испытываем в душе простую, непосредственную радость и симпатию. Сартр утверждает, что за грациозными движениями тела скрывается, по-видимому, эстетическая необходимость, свидетельствующая об их полной согласованности с целью.
Грех и праведность	противоположные категории, входящие в универсальную шкалу социальных оценок. Грех - по религиозному учению, нарушение божественных установлений, совершаемое человеком под влиянием злой волы или воздействием внешних злых сил и лишающее его надежд на спасение, т. е. обретение райского блаженства за гробом. Искупается покаянием либо перед священником (православие, католицизм), либо непосредственно перед Богом (протестантизм). О религиозной значимости покаяния свидетельствуют следующие слова Христа, приведенные в Библии: «На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии». Г. — негативно оцениваемый поступок, не являющийся вместе с тем преступлением; П. — позитивный поступок, не представляющий собой, однако, подвига. Г. стоит между преступным действием, нарушающим закон и подлежащим уголовному наказанию, и обычным действием, не вызывающим ни порицания, ни похвалы; П. располагается между обычным поведением и подвигом (героизмом, самопожертвованием и т.п.), требующим не просто похвалы, но награды. Т.о., всякое неординарное действие является или праведным (похвальным) действием, или подвигом (сверхпохвальным действием), или греховным (осуждаемым) действием, или, наконец, преступным (категорически осуждаемым) действием. Понятия «преступление», «грех», «праведность» и «подвиг» имеют разное содержание в разные исторические эпохи и в разных цивилизациях (культурах) в рамках одной и той же эпохи. Универсальная же шкала, устанавливающая их взаимосвязь, остается одной и той же во всяком обществе, независимо от того, относится оно к первобытной или индустриальной эпохе, принадлежит оно к индивидуалистической или коллективистической цивилизации конкретной эпохи. Оппозиции «преступление — подвиг» и «грех — праведность» затрагивают не только сферы морали, права и идеологии, но и все иные области социальной жизни. Вторая из этих оппозиций в известном смысле более важна для общества, чем первая: преступники и герои весьма немногочисленны в сравнении с грешниками и праведниками, составляющими основную массу населения. Главной заботой общества, и прежде всего его идеологии и морали, является не столько наказание преступников и прославление героев, сколько порицание тех, кто пребывает в Г., и поощрение тех, кто совершает праведные поступки. Понятие Г. обычно связывается с религиозной верой и истолковывается как нарушение религиозных предписаний, правил. В современном индустриальном обществе религиозная идеология не является господствующей и вместо слова «грех» часто используется более нейтральное слово «проступок». Однако и сейчас в повседневном языке слово «грех» продолжает употребляться для обозначения любых сколь-нибудь существенных промахов («вспомнить о грехах молодости») и в целом ряде др., не связанных с религией смыслах («не грех», «как на грех», «с грехом пополам» и т.п.). Хотя противопоставление грешников и праведников имеет место во всяком обществе, понятия «грех» и «праведность» по-разному трактуются в коллективистических (закрытых) и индивидуалистических (открытых) обществах. В коллективистическом обществе независимо от того, к какой исторической эпохе оно относится, греховность всегда понимается как «болезнь», как нечто «напавшее» на человека извне. В средневековом, умеренно коллективистическом обществе к Г. подталкивают черти — вездесущие агенты Сатаны, противника Бога. В тоталитарном обществе (коммунистическом и национал-социалистическом) Г. является или результатом тлетворного влияния разлагающегося капиталистического общества, или пережитком, «родимым пятном», доставшимся в наследство от последнего. Предполагается, что само по себе тоталитарное общество не создает никакой почвы для Г. Как и в Средние века, в тоталитарном обществе жестокость при наказании за Г. не считается чем-то необычным и негуманным. Основная идея наказания за Г. предполагает воздействие надушу грешника посредством страданий, причиняемых его телу. В индивидуалистическом обществе источники Г. более многообразны и включают как недостатки существующих социальных отношений, так и несовершенство самой человеческой природы. Для коллективистического общества характерно резкое разграничение преступления и Г. (проступка), гораздо более слабо выраженное в индивидуалистическом обществе. В Средние века преступлениями занималось мирское право, оно почти не касалось побуждений преступника, важен был лишь факт противоправного деяния. Кара назначалась независимо от душевного состояния и намерений виновного. Г. как интериоризированный проступок, затрагивающий внутреннее состояние индивида, считался Г. и в том случае, когда имело место только побуждение, а поступка не последовало. От грешника, в отличие от преступника, требовалось обязательное признание и раскаяние. Наказание, налагаемое на грешника, существенно зависело от искренности его признания и глубины его раскаяния. Сходным образом в тоталитарном обществе, стремящемся поставить под контроль и действия индивида, и движения его души, важное значение придавалось осуждению не только преступных нарушений существующих законов, но и тем проступкам, которые прямо законов не нарушали, но не отвечали принятым партийным, моральным, бытовым нормам и традициям. От совершившего проступок, особенно от члена правящей партии, требовалось чистосердечное признание, подобное средневековой исповеди. Такое признание носило, как правило, публичный характер: оступившийся каялся перед своим коллективом в допущенном грубом промахе или даже в одном намерении совершить что-то предосудительное с т.зр. партийной этики, норм «тоталитарного общежития» и т.п. Малейшая фальшь в исповеди перед коллективом сурово осуждалась, кающийся не мог прибегнуть к умолчанию и не сообщить того, что могло бы быть направлено против него самого. Непременным элементом сообщения о проступке должно было являться искреннее раскаяние в содеянном или только замышлявшемся. Особенно настойчиво требовала от своих членов покаяния и раскаяния тоталитарная партия. Перечни конкретных Г. средневекового и тоталитарного общества различаются, но в своей глубинной сущности средневековые и тоталитарные Г. совпадают: они представляют собой мятеж духа против идеологии общества и мятеж тела против духа. В Средние века «смертными грехами» являются выступления индивидуального разума против Бога и потворствование тем физиологическим и эмоциональным импульсам, которые не согласуются с религиозной идеологией. В тоталитарном обществе к существенным проступкам относятся выступления против основных идей и ценностей данного общества и несоблюдение в практической жизни и деятельности высоких требований тоталитарной идеологии и этики. Иерархия средневековых Г. была разработана в 5 в. Иоанном Кассианом и пересмотрена в следующем веке Григорием Великим. Самым большим Г. считается гордыня, затем по нисходящей линии идут тщеславие, слабость, гнев, жадность, прелюбодеяние, чревоугодие. Григорий Великий вслед за гордыней ставит похоть, или неумеренность. Производными от каждого из смертных Г. являются остальные Г., оцениваемые как менее тяжкие. В тоталитарном обществе также имеется ясная иерархия Г. и самым тяжким из них тоже считается гордыня — противопоставление своего мнения и своих убеждений господствующей идеологии, правящей партии или своему коллективу. Гордыня решительно осуждается по той же причине, что и в средневековом обществе. Бог не только всемогущ, но и всеведущ и всеблаг; противопоставлять слабые человеческие суждения о мире и добре Божественной мудрости — тягчайший Г. Коммунистическая идеология основывается на уверенности в том, что марксизм выработал неопровержимый и однозначный принцип как исторического развития, так и правильного курса коммунистической партии в будущем. Марксизм подытожил весь многовековой исторический опыт; партия последовательно воплощает марксистское учение в практику революционной борьбы. В партии нет поэтому места ни для альтернативных взглядов, ни для альтернативных действии. Самым большим партийным проступком является образование в партии фракций и течений, участие в к.-л. рода оппозиции, противопоставление себя и узкого круга своих единомышленников коллективному разуму партии. В тоталитарной нацистской партии не было развитой «единственно верной» теории, но были единственно правильные линия и воля вождя, несогласие с которыми было бы несомненной самонадеянностью и неумеренной гордыней. На уровне повседневной жизни тоталитарного общества Г. гордыни заключался в отрыве индивида от своего коллектива, в противопоставлении личного мнения коллективному суждению. Тоталитарный коллективизм не менее сурово, чем средневековый коллективизм, осуждал тщеславие, исходя из двух предпосылок. Во-первых, история не движется усилиями людей и в избранном ими направлении, а имеет свою собственную логику. Человек может лишь угадать примерный ход истории и в меру своих сил содействовать ему. Кроме того, история — результат действия больших масс людей, которым и принадлежит в конечном счете решающая роль. Поэтому прославление индивидов, внесших особо заметный вклад в осуществление великих идеалов, должно быть достаточно сдержанным. Во-вторых, тоталитарный режим является открыто автократическим, а всякое тщеславие умаляет неограниченную власть вождя. Стойкость человека и бодрость его духа являются важными добродетелями всякого коллективистического общества. Особую ценность эти достоинства приобретают в тоталитарном обществе, постоянно переживающем трудности, готовящемся к войне или ведущем ее. Слабость и уныние осуждаются в нем без всякого снисхождения. В отличие от Средних веков тоталитарное общество придает гораздо меньшее значение тем проступкам, которые можно отнести к уровню повседневного, бытового общения людей и которые не несут в себе особого социального смысла. Такие старые Г., как жадность и чревоугодие, не имеют в этом обществе почвы для своего сколь-нибудь широкого распространения. Прелюбодеяние осуждается, и партийные чиновники постоянно заняты разбором такого рода проступков, но оно трактуется с известной долей иронии. В отличие от четкой иерархии Г. коллективистического общества иерархия праведных деяний его индивидов гораздо менее определенна. Ее вершиной, несомненно, является неукоснительное следование господствующей идеологии, решительная борьба за претворение в жизнь ее принципов. Однако никакого «кодекса» праведных деяний и упорядочения их по степени похвальности нет. В частности, из восьми средневековых деяний милосердия (посещение больных и заключенных, подаяние нищим, погребение умерших и т.д.) ни одно не считалось лучшим или худшим, чем другие; требования, входившие в т.н. моральный кодекс строителя коммунизма («человек человеку — друг, товарищ и брат» и т.п.) также не составляли к.-л. ясной иерархии. Более тщательная проработанность иерархии Г., чем праведных деяний, говорит о том, что коллективистическое общество больше рассчитывает на страх своих индивидов, чем на их энтузиазм (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество, Тоталитаризм, Этика). Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981; Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. М., 1994; Ивин А.А. Введение в философию истории. М., 1997; Апресян Р.Г., Гусейнов А.А. Этика. М., 1998.
Греческая философия	в мировой истории духа и культуры тождественна философии как таковой. Она оказала определяющее влияние, по крайней мере по форме, самим введением понятия философии, на всю философию вплоть до сегодняшнего дня. После подготовительного периода, продолжавшегося столетия, наступил классический период греч. философии. Ее расцвет приходится на 7 и 6 вв. до Р. X., а отголоски ее замирали еще в течение тысячелетия. В Византии и странах ислама господствующее влияние греч. философии сохранялось в течение всего следующего тысячелетия; затем, во времена Ренессанса и гуманизма, в Европе произошло возрождение греч. философии, что привело к творческим новообразованиям, начиная от платонизма и аристотелизма эпохи Ренессанса и кончая влиянием греч. философии на все развитие европейской философской мысли (см. Европейская философия). Греч, философия (можно также сказать: античная философия, т. к. всем, что есть творческого в последней, она обязана греч. философии) делится на эллинскую философию классической Древней Греции (4 в. до Р. X.), которой предшествовала философия греч. полисов, в 6-5 вв. до Р. X. расположенных по всей Греции, и эллинско-рим. философию, т.е. распространение и продолжение эллинской философии в возникающей и затем распадающейся Римской империи с 3 в. до Р. X. до 6 в. после Р. X. Эллинская философия делится на досократовскую (6 и 5 вв. до Р. X.) и классическую (аттическую) философию (Сократ, Платон, Аристотель – 4 в. до Р. X.), досократовская философия – на космологическую (гилозоистическую) (6 и 5 вв. до Р. X.) и антропологическую (софийскую) (5 и 4 вв. до Р. X.). Начало греч. философии в более ранний – космологический , – досократовский период в то же время означает, что наряду со священником, а подчас и в его лице выступает мыслитель политического направления и ученый, подготовленный уже политическими фигурами -семи мудрецов. Один из них, Фалес Милетский, со времени Аристотеля считается первым философом; он является первым космологом, а именно – в более узком смысле – представителем ионийской школы натурфилософии, к которой, кроме него, принадлежали также Анаксимандр, Анаксимен, Ферекид Сирийский, Диоген Аполлонийский и др. За ней следует школа элеатов, занимавшихся философией бытия (ок. 580 – 430), к которой принадлежали Ксенофан, Парменид, Зенон (элеат), Мелисс; одновременно с этой школой существовала школа Пифагора, занимавшаяся исследованием гармонии, меры, числа, к которой наряду с др. принадлежали Филлолай (кон. 5 в. до Р. X.), врач Алкмеон (ок. 520 до Р. X.), теоретик музыки, философ и математик Архит Тарентский (ок. 400 – 365 до Р. X.) и приверженцем которой был скульптор Поликлет Старший (кон. 5 в. до Р. X.). Великими одиночками являются Гераклит – самый выдающийся, затем Эмпедокл и Анаксагор. Демокрит, с его энциклопедически всеохватывающим мышлением, вместе со своим полулегендарным предшественником Левкиппом и демокритовской школой является завершением досократовской космологии. Наряду с этим в последний период происходит развитие антропологической софистики (примерно 475-375 до Р. X.), которая представлена гл. о. Протагором, Горгием, Гиппием, Продиком. Благодаря трем самым выдающимся представителям греч. философии – Сократу, Платону и Аристотелю – Афины примерно на 1000 лет стали центром греч. философии. Сократом впервые в истории ставится вопрос о философской личности с ее решениями, диктуемыми совестью, и с ее ценностями; Платоном создается философия как законченная мировоззренчески-политическая и логически-этическая система; Аристотелем – наука как исследовательски-теоретическое изучение реально существующего. Эти три великих греч. мыслителя, с тех пор каждый по-своему и в самых различных формах, оказывают влияние уже больше двух тысячелетий буквально на все развитие европейской (мировой) философии. Эллинско-рим. период греч. философии начинается с возникновением важных философских школ (4 в. до Р. X.), существовавших во времени параллельно друг с другом; только неоплатонизм появляется позже – спустя 500 лет. Под влиянием Сократа создается целая группа школ, просуществовавших весьма недолго: непосредственно сократики (главный представитель Ксенофонт), мегарики, к которым принадлежали Эвбулид и первый теоретик понятия возможности Диодор Кронос (ум. в 307 до Р. X.), циники – Антисфен, Диоген Синопский («с фонарем»), гораздо позже – религиозный преобразователь общества Дион Хризостом из Прузы; наконец, киренаики (наряду с др. Аристипп и Эвгемер). Сторонники Платона группируются в школу, известную под названием Академии (древняя Академия – 348-270 до Р. X., средняя – 315-215 до Р. X., новая – 160 до Р. X. – 529 после Р. X.); важнейшие представители средней Академии – Аркесилай и Карнеад; новой – Цицерон и Марк Теренций Варрон (116-28 до Р. X.); за Академией следует т. н. «средний» (в отличие от «нового») платонизм (куда наряду с др. входили Плутарх Хейронейский (ок. 45 – 120) и Фрасилл (комментатор Платона и придворный астролог Тиберия). Сторонники Аристотеля, большей частью известные ученые, занимавшиеся вопросами конкретных наук, назывались перипатетиками; среди более древних перипатетиков наряду с другими известны ботаник и характеролог Теофраст, теоретик музыки Аристоксен (ок. 350 до Р, X.), историк и политик Дикеарх из Мессины; среди более поздних перипатетиков – физик Стратон, географ и астроном Аристарх Самосский (ученик Стратона, ок. 250 до Р. X.) и Клавдий Птолемей (ок. 150 после Р. X.), врач Гален, комментатор Аристотеля Андроник с Родоса (ок. 70 до Р. X.). Эпикур становится основателем школы, взгляды которой получили широкое распространение и к которой наряду с другими принадлежал Лукреций. К собственно скептической школе (в которую фактически входили многие академики) относятся Пиррон и позже врач Секст Эмпирик. Стоя из маленькой школы развивается в очень значительное философско-религиозное движение античности, существовавшее вплоть до возникновения неоплатонизма и христианства. Основанная Зеноном из Китиона (ок. 200 до Р. X.), она получает свою литературную обработку благодаря Хризиппу в древней Стое; к средней Стое принадлежали среди многих Панэций Родосский и Посидоний; близко к этой школе стоял также историк Полибий. Поздняя Стоя, носившая по большей части рим. характер, представлена гл. о. тремя философами: патрицием Сенекой, освобожденным рабом Эпиктетом и императором Марком Аврелием. В неоплатонизме, как считал его основатель Плотин, различаются (первая) рим., афин., александр., сирийск., христ. школы; наряду с Плотиной выдающимися неоплатониками были Порфирий, Прокл, женщина-философ Гипатия, Ямвлих, император Юлиан Апостат (332 – 363), энциклопедист Марциан Капелла (1-я пол. 5 в.), Боэций. В эпоху эллинизма расцветала также гностика с ее фантастическими и часто глубокомысленными системами, соединявшими в себе западные и восточные религию и философию. Из вавилонской гностики возникло манихейство с его учением о мире света и мире тьмы. Особое значение для философии первых столетий новой эры имел Филон Иудейский благодаря своему аллегорическому, платоновско-стоическому толкованию Библии. Он основал александр. школу, традиции которой продолжали Клемент Александрийский и Ориген и которая была зародышем христ. философии, постепенно оказывавшей все большее влияние на философию западную. Наиболее значительные разновидности греч. философии имеются в философии ислама, некоторое влияние ее заметно и на инд. философии.
Группа	объединение людей, соответствующее состоянию общности (см. Общность), наиболее узкая форма общества, в котором отношение общности определяет характер целого. Признаками группы являются: осознание себя как «нас» (групповое сознание), которое может выступать также как групповой эгоизм, групповой индивидуализм, взаимная готовность членов группы помочь друг другу, а также существование определенного жизненного уклада как комплекса известных требований, которые группа ставит перед своими членами. Душой группы, согласно Шелеру (Scheler, Wissensformen, 1926), является коллективный субъект, находящий свое внешнее выражение в автоматической или полуавтоматической психофизической деятельности; духом группы является коллективный субъект, совершающий спонтанные, вполне сознательные, интенциональные действия. Социальная группа – это совокупность, организованная законами или институтами и отличающаяся от неорганизованной толпы. С другой стороны, социальная группа не сводится к сумме индивидуальных сознаний, как полагал Тард (сводивший социологию групп к «интерпсихологии»): реакции индивида в группе будут иными, отличными от его же реакций и одиночестве; именно группа меняет его и делает из него другого индивида. Социология изучает группу как частный и специфический факт. Здесь различают статистический анализ, направленный на групповые институты, и динамический анализ, изучающий их функционирование и то, каким образом индивиды живут и осуществляют (чаще всего манипулируют) свои институты (тогда социология становится этнологией).
Гуа	графико-числовые символы восьми триграмм (ба гуа) и 64 гексаграмм (люшисы гуа) системы конфуцианского трактата «И цзин». Г. построены на основе двух типов черт: целой, или в числовом значении «нечетной» —, и прерванной, или «четной», — —. Триграммы состоят из трех, гексаграммы — из шести черт во всех возможных сочетаниях целой и прерванной типов черт. Г. символизируют три уровня, соответствующих космическим уровням Неба, Центра и Земли (в гексаграммах эти уровни удвоены; в отсчете снизу начальная и вторая — Земля, третья и четвертая — Центр, пятая и верхняя — Небо). Комментарии к трактату «И цзин» приписывают создание Г. Небу, мифическому первопредку Фуси и «совершенномудрым людям» (шэн жэнь) древности. Триграммы служат генетической матрицей спирали 64 гексаграмм. Известны два плоскостных варианта расположения триграмм: вариант Фуси и вариант Вэнь-вана (основателя династии Чжоу [11—3 вв. до н.э.]). Однако, вероятнее всего, они имели объемное построение, изоморфное архетипу у син. Системы триграмм копируют порядок вселенских ритмов ян и инь (см.: Инь—ян) и развертывают их в спираль 64 гексаграмм, задающую единый генетический код всему телесному, духовному и идеально-мыслительному составу Поднебесной. Г. имеют имена, кроме того, гексаграммы в целом и каждая черта в отдельности сопровождаются мантическими афоризмами. Над всем этим надстраиваются комментарии, которые дают начало различным филос. учениям. Щуцкий IO.K. Китайская классическая «Книга перемен». М., I960 (1993); Кобзев А.И. Китайская книга книг // Там же; Лукьянов А.Е. Дао «Книги перемен». М., 1993.
Гуманизация образования	принцип образования, предполагающий субъект - субъектные отношения и рост личностного потенциала каждого из субъектов. В парадигмах современного образовательного процесса субъект - субъектные отношения рассматриваются как педагогическое взаимодействие обучающего и обучающегося. Гуманизация образования - это ориентация образовательной системы и всего образовательного процесса на развитие и становление отношений взаимного уважения учащихся и педагогов, основанного на уважении прав каждого человека; на сохранение и укрепление их здоровья, чувства собственного достоинства и развития личностного потенциала. Именно такое образование гарантирует учащимся право выбора индивидуального пути развития.
Гуманизм	(лат. humanus — человечный), исторически изменяющаяся система воззрения, признающая ценность человека как личности, его право на свободу, счастье, развитие и проявление своих способностей, считающая благо человека критерием оценки социальных институтов, а принципы равенства, справедливости, человечности - желаемой нормой отношений между людьми. В более узком смысле (гуманизм эпохи Возрождения) – противостоявшее схоластике и духовному господству церкви вольномыслие, связанное с изучением гуманитарных предметов, в первую очередь, вновь открытых произведений классической древности. Как европейское идейно-философское движение, гуманизм возник в эпоху Возрождения (XIV-XVI вв.), в Италии. Гуманисты (А. Данте, Фр. Петрарка, Л. Валла, Т. Мор, Т. Кампанелла, Пико делла Мирандола и др.) противопоставляли догматическому религиозному мировоззрению просвещенное светское мировоззрение, духовному господству и аскетическим идеалам церкви - культуру древних греков (пайдейю, или образованность-воспитанность) и любовь к простым земным радостям; теоцентризму - антропоцентризм и др. Еще римляне, в особенности Цицерон, называли гуманизмом высшее культурное и нравственное развитие человеческих способностей в эстетически законченную форму в сочетании с мягкостью и человечностью. Позже гуманизмом именовалось движение, более или менее противостоявшее схоластике и духовному господству церкви, пытавшееся к началу Нового времени извлечь идеал чисто человеческого образования и поведения из вновь открытых произв. древности. Век гуманизма освещал путь веку Ренессанса. Данте, Петрарка, Боккаччо были отцами итал. гуманизма. Историческими предшественниками гуманизма были греки, приезжавшие или бежавшие из Византии в Италию, такие, как Мануэль Хризолорас, работавший с 1396 во Флоренции в качестве учителя греч. языка, кардинал Виссарион, Георгий Гемист Плетон. Др. значительными гуманистами были итальянцы Энео Сильвио Пикколомини (папа Пий II), Лаврентий Балла, кардинал Пьетро Бембо, вне Италии – испанец Вивес, ученый, франц. книгопечатник Роберт Эствен, а также Фабер Стапуленсис, Карл Бовиль, Жан Боден, Мишель де Монтень, британцы Томас Мор, Джон Коле, Филипп Сидней, Томас Элиот, кембриджская школа. В Нидерландах и в Германии образовались центры гуманизма, который пуста л корни в Девентере, Страсбурге, Базеле, Аугсбурге, Нюрнберге, а также в унтах, в частности в Вене и особенно в Эрфурте. Осн. представителями этого гуманизма, наряду с др., были Рудольф Агрикола, Иоганн Рейхлин, Дезидерий Эразм, Конрад Цельтис, Ульрих фон Гуттен, Муциан Руф, Конрад Пойтингер, Виллибальд Пиркгеймер; Меланхтон и Цвингли склонялись к гуманизму. В Германии гуманизм в конечном счете перешел в церковную реформацию, положившую конец гуманизму. Неогуманизмом называют вновь пробудившийся в кон. 18 – нач. 19 в. интерес к античности. Неогуманизм представлен прежде всего Вильгельмом фон Гумбольдтом, далее – Лессингом, Гердером, Гёте, Шиллером. Гуманизм как разновидность прагматизма есть также одно из направлений теории познания, согласно которому все наше познание по своим мотивам, так же как по своему объему и целям, является всегда только человеческим, не может выйти за пределы человека, порождено и обусловлено человеческими потребностями. Главный Представитель этого гуманизма – нем. философ Ф. К. Шиллер. Гуманизм в духе франц. экзистенциализма является разновидностью прагматизма, согласно которому этические ценности и ценности блага существуют только в рамках человеческой деятельности и допущения, но не существуют независимо от этого и не являются абсолютными. Термин «гуманизм» исторически применим к «религии человечества», которой Конт хотел заменить религию Бога, а сегодня еще и к любой философской, социальной, политической теории, ставящей перед собой в качестве высшей цели безграничное развитие человеческих возможностей и реальное уважение к достоинству человеческой личности (что составляет моральную задачу, а также экономическую программу).
Гуманистическая модель воспитания	модель воспитания, опирающаяся на личностных и индивидуальных способностей человека с целью становления и совершенствования личности, ее самоактуализации на основе осознания личных и общественных потребностей.
Гуманистическая психология	(от лат.-человеческий, человечный): направление в современной технологии познания человека, в рамках которого исследуются возможности реализации личности в обществе, ее самоактуализации. Анализируются психические переживания личностью данного процесса. Один из основоположников данного направления американский психолог А. Маслоу представил процесс самоактуализации личности как последовательное удовлетворение ее потребностей, представленных в определенной иерархии, высшей точкой которой являются ее духовные общечеловеческие потребности в самовыражении. Другой видный представитель данного направления американский психолог К. Роджерс утверждает, что любая личность обладает концепцией собственного «Я». Ее представления о том, как она может реализовать себя в общении с другими людьми, составляют ее «реальное Я», которое старается приблизиться к ее же «идеальному Я», то есть к ее представлениям о том, кем бы ей хотелось стать. Для того чтобы достичь своего «идеального Я», личность использует соответствующие условия социальной среды. Усвоение положений гуманистической психологии способствует правильному нахождению личностью путей и способов реализации своих способностей и своего утверждения в обществе на основе высших духовных ценностей. По Маслоу воспитание и общественные нормы более или менее эффективно принуждают людей забыть о собственных чувствах или потребностях и принять навязанные другими ценности. Поэтому возможности людей удовлетворить основные потребности очень часто бывают ограниченны, что препятствует возникновению и удовлетворению потребностей более высокого уровня. Потребности человеку "заданы" от природы и иерархически организованы. В иерархии (снизу вверх) выделяются уровни: 5: Потребности, связанные с самоактуализацией, или духовные метапотребности состоятельности человека как личности. 4: Потребности, связанные с уважением других и самоуважением. 3: Потребности, связанные с любовью и приятием, – в аффективных (эмоциональных) отношениях с другими, во включенности в группу; потребность любить и быть любимым. 2: Потребности, связанные с безопасностью, – в уверенности, порядке, структурированности, предсказуемости окружения. 1: Базовые физиологические потребности. Общий принцип, предлагаемый для трактовки развития личности: нижележащие потребности должны быть сколько-то удовлетворены прежде, чем можно перейти к реализации высших. Без этого можно и не подозревать о существовании потребностей более высокого уровня. В целом, чем выше человек может подняться по лестнице потребностей, тем больше здоровья и гуманности он будет проявлять и тем более индивидуален он будет. На вершине пирамиды оказываются потребности, связанные с самоактуализацией. Достигают этого уровня немногие - менее 1%. Большинство просто слепо к своему потенциалу и не знает о его существовании. Этому способствует окружение: общество имеет тенденцию к нивелированию личности. Это же относится к семье: дети, растущие в обстановке дружелюбия, при удовлетворенной потребности в безопасности, имеют больше шансов для самоактуализации. В целом же, если человек не выходит на уровень самоактуализации, это означает, что некоторые из потребностей более низкого уровня "блокированы". Человек, вышедший на уровень – уровень духовных метапотребносей, личность самоактуализующаяся, оказывается особым существом, не отягощенным множеством мелких пороков, как зависть, стяжательство, злоба, цинизм и пр., не склонен к депрессии, пессимизму, эгоизму; отличается высокой самооценкой, принимает других и природу, независим от условностей, прост и демократичен, обладает чувством юмора философского плана, склонен к переживанию "пиковых чувств" типа вдохновения. Маслоу, на основании фактов, пришел к выводу, что если такие люди почему-то не могут жить в соответствии с высшими духовными ценностями, они заболевают. Итак, задача человека – стать тем, чем возможно – самим собой – в обществе, где условия не способствуют этому. Человек – высшая ценность и, в конечном счете, отвечает лишь за то, чтобы состояться софийная, духовная личность.
Гуманитарное знание	знание о собственно человеческом в человеке, что сосуществует в нем вместе и наряду с его физическими, физиологическими и прочими натуралистическими определениями. Предмет гуманитарного знания — человечески значимое и значащее содержание, личностные измерения объектов, их «судьбоносность». Вещь может стать гуманитарной в случае сопряжения с ней человеческих ценностей, свойств, качеств. По отношению к человеку, по способности воплощать в себе, «излучать» из себя человеческое, по степени замкнутости на человека, собственно, и проводится разграничение гуманитарного и негуманитарного знания. Предмет гуманитарного знания образует реальность, так сказать, самонетождественная, превосходящая свои физические пространственно-временные пределы. Она потому не равна себе самой, что наделена человеческим смыслом: воплощает вне- и сверхприродные значения, относящиеся к самоопределению человека, его самодеятельности. Реальность, следовательно, борется не в форме объекта, а субъективно, что и позволяет выделять в ней специфически человеческие значения и предназначения, квалифицировать ее как гуманитарный предмет. Любая картина, скульптура, звук, жест сами по себе, как таковые, еще не гуманитарные объекты. Они становятся гуманитарными, когда воспроизводят, побуждают в нас человеческие возможности, отсутствовавшие до контакта с ними. Экстенсивно предмет гуманитарного знания образует широкий спектр феноменов, выражаемых понятием «мир человека», куда входит все актуально и потенциально переживаемое, выстраданное, индивидуально значимое. Это — интенции, ценности, значения, смыслы, интерсубъективные и аутокоммуникативные отношения, детерминированные различными уровнями сознания; это — текущее настоящее, прошедшее прошлое, открытое к протеканию будущее, данные в памяти, эмоциях, душевных порывах, всех расположенностях и предрасположенностях, которые конструируют и конституируют мир из «субъективной спонтанности»; в более общей форме это — целостный континуум реальности, составляющий внутреннее богатство индивида. Гуманитарное знание, следовательно, есть знание о том, что не укладывается в «точную» науку в принятом понимании слова. Оно есть знание о чисто экзистенциальных ценностях, обо всей внутренней сложности личности с ее многочисленными потребностями, самовыражением и самореализацией; оно есть знание обо всех приоритетных проблемах человека и человечества, какими являются духовные проблемы, лежащие в границах самоотречения, самоуважения, самопознания, самоосуществления и подпадающие под столь фундаментальные аксиологические начала, как Истина, Добро, Красота, Польза. Познание в сфере гуманитарного апеллирует не к природной сущности вещи, а к ее смыслу. Последнее определяет ряд особенностей концептуальной репрезентации предмета гуманитарного знания в форме его объекта. Во-первых, оно обусловливает его более мобильный, гибкий статус. В противоположность объекту естествознания объект гуманитарного знания в гораздо меньшей мере стеснен своей внутренней сущностью, само его существование как объекта (смысла) есть дериват некоего априорного относительно него принципа его осмысления, порождающей семантической модели. Во-вторых, оно обусловливает его двойственную сущность. Дело в том, что сущность объекта гуманитарного знания слагается, с одной стороны, из понимания некоторого знака как достояния человеческого, а с другой — его декодирования, расшифровки, т.е. из его конструктивного понимания-истолкования. Объект знания здесь, таким образом, есть смысловая реальность, которая развертывается при контакте с фрагментом реальности как конструктивная оценка и переоценка сопрягаемых с ним личностных ценностей и смыслов. Отсюда вытекает: объект гуманитарного знания образует не пространство эмпирически-фактуальных данностей, а пространство человеческих значений, ценностей, смыслов, возникающих при усвоении и освоении культуры. В пределах гуманитарного знания мир задан человеку не вещно-натуралистическим, а духовно-смысловым образом как ценностная сущность, подлежащая пониманию и истолкованию. Собственно это и определяет основные задачи гуманитария: ценностно окрасить мир, наполнить его смыслом, сделать сопричастным человеку (экзистенциальный аспект) и общечеловеческой культуре (культурологический аспект). (См. культура, ценности, человек).
Гуманитарные науки	в широком смысле – науки о всех продуктах деятельности человека (науки о культуре). В более специальном смысле – науки о продуктах духовной творческой деятельности человека (науки о духе). Их обычно отличают от общественных (социальных) наук, изучающих различные стороны и институты экономической и социально-политической жизни человека (экономика, социология, политология и др.), а также от антропологии как общего учения о человеке как таковом.
Гуманность	(от лат. humanus человечный) – человечность, идеал различных направлений гуманизма, поэтому понимаемый по-разному. Главная цель: гармоническое развитие свойственных человеку ценностных способностей чувства и разума (уже определенных т. о. Цицероном), высшее развитие человеческой культуры и нравственности и соответствующего ей поведения по отношению к др. людям и ко всему творению. Свое обоснование и оформление идеи гуманности получили в 18 в., в эпоху неогуманизма (см. Гуманизм). Для Канта гуманность – это «чувство блага в общении с другими; с одной стороны, всеобщее чувство участия, с другой – возможность внутренне и всеобщим образом сообщаться с другими, свойства, которые в совокупности создают соответствующее человечеству товарищество, благодаря которому оно отличается от животной ограниченности». Для Гердера гуманность есть цель человеческого развития вообще. Гёте говорит о ней следующим образом: «Гуманность вкладывает душу даже в наслаждение, дух – в потребность, грацию – в силу, сердце – в величие». Из долга гуманности в настоящее время выводится долг сопротивления государству при известных условиях. Всякая деятельность, несовместимая с гуманностью, считается безнравственной; возникло даже понятие «преступление против человечества».
Гуманология	(humanology) - наука о трансформациях человека и человеческого в процессе создания искусственных форм жизни и разума. Другое название этого нового дисциплинарного поля - "постчеловеческие" или "постгуманитарные" исследования (posthuman studies). До недавнего времени в распоряжении ученых была только одна, естественная форма жизни и одна, человеческая форма разума, исследование которых не позволяло прийти к обобщениям о природе человека и разума именно потому, что они были доступны для наблюдения только в единственном числе, тогда как обобщение требует сравнения разных форм одного явления. Гуманология рассматривает человека в ряду не только внеразумных форм жизни, но и внебиологическиx форм разума, - как элемент некоей более общей парадигмы, как "одного из": в ряду животных, гуманоидов, киборгов (киберорганизмов), роботов. Человеческое приобретает ту специфику, которой раньше обладали его подвиды - нации в составе человечества. Глобализация, т.е. объединение наций в техно- экономически-культурную целостность человеческого рода, происходит одновременно со спецификацией и даже нацификацией самого человечества как одного из видов (species) разумных существ. Такая "постановка в ряд" сужает значение данного элемента и одновременно маркирует его, выделяет как особо значимый. У феномена человека появляется как бы грамматическая форма, "падеж" со своим определенным значением, тогда как раньше он был внесистемным феноменом, единственным субъектом и объектом гуманитарных наук. Теперь мы начинаем рассматривать человека как одну из фигур ноосферы, и он получает дополнительные дифференциальные признаки. Гуманология обогащает тот язык, которым мы говорим о человеке, вносит в гуманитарные науки новую парадигму: человек в отличие от других форм разума - и тем самым конституирует себя как новую науку о человеке. По мере того как машины, техника, компьютеры овладевают традиционными областями человеческого мышления и действия, человеческое все более воспринимается как нечто редкое, диковинное, удивительное, не просто "поглощается", но дегустируется, у него появится особый, благородный вкус и запах, как у старинного вина. Нужна высокоразвитая техническая цивилизация, чтобы запечатлеть образ человека на таком экологическом уровне ("тело, прикосновение, разговор по душам, взгляд, любви старинные туманы"). Возникает примерно такое же отстраненное и отстраняющее отношение к человеку, как к природе в рамках экологии, - отношение издалека, как к исчезающему виду. Уже в 18-20 вв., наряду с природой, объектом такого экологического внимания и ностальгического влечения становятся первобытные народы, архаические и традиционные культуры, т.е. человек как предмет этнографии. Постепенно и современный человек будет передвигаться в область экологического внимания и заботы, поскольку "современность" будет осознаваться как техно-социальная среда, из которой выпадает человеческая телесность и индивидуальность. Соответственно этому новому мироощущению возникает и дисциплина, которая относится к гуманитарным наукам, как экология - к наукам естественным. Физика и биология изучают природу "как таковую", тогда как экология рассматривает ее как часть человечески формируемой среды. Подобным же образом гуманитарные науки изучают "человека как такового", тогда как гуманология изучает человека как часть технически формируемой среды, как один из видов разумных существ, "биовид", наряду с возможными искусственными "техновидами", и способы взаимодействия между ними, технизации человека и очеловечивания машины. Природа и человек все более воспринимаются в модусе редкости, как замкнутые биоценозы, встроенные в более могущественную техническую среду. Функция человеческого, возможно, будет закрепляться за искусственно изолированными, охраняемыми объектами, вроде того, как природа в настоящем, "первозданном" виде уже сейчас существует за оградой искусственных заповедников. Такие плантации, или заповедники, или натуральные музеи человеческого будут принимать самые причудливые формы, как некомпьютизированные и неэлектрифицированные островки "естественной цивилизации". Как пример только что зародившего гуманологического предмета можно привести рукописание - маленький заповедник человеческого в мире компьютерной печати. Рука, привыкшая нажимать клавиши с готовыми буквами, вдруг впервые ощущает свою человечность, водя пером по бумаге. Раньше акт письма не воспринимался как собственно человеческий, поскольку он имел функциональную нагрузку: передача информации. В компьютерный век письмо, уступая эту функцию машине, заново открывает свою телесность. Писание как способ касания бумаги и как символическое прикосновение к адресату; как откровение о личности, интимное обнаружение психо-моторных свойств автора; как ритуальная пляска руки, разновидность танцевального искусства. Сам этот предмет - письмо - существовал издавна, но предметом гуманологии становится именно в своем исчезающем и новооткрытом качестве: как устаревший способ коммуникации, как проявление тактильно-жестикулярных свойств, как рецидив и рудимент человеческого в постчеловеческой цивилизации. Технизация человеческих способностей происходит одновременная с архаизацией и экологизацией самого человека. Гуманология изучает то, что остается в человеке после присвоения его функций мыслящей машиной, - и то, что происходит с машиной по мере ее очеловечивания. Гуманология - это экология человека, но вместе с тем - и антропология машины, т.е. наука о взаимном перераспределении их функций, о технизации человека и гуманизации техники. У слова "человекообразный" появляется новый референт - машина. Раньше нелепо было прилагать меру и понятие человека к таким приборам, как паровая машина, рычаг или телескоп, поскольку они имитировали и усиливали лишь отдельные функции человеческого организма (рука, глаз и т.п.). Но мыслящая машина, которая начинает усваивать одну из основных функций мозга, вычислительную, уже достойна называться человекообразной, даже если внешне она не похожа на человека. Гуманология возникает вследствие перехода человека в новую, активно-эволюционную, искусственно-техническую фазу развития. Человек уходит в прошлое как биовид - и переходит в будущее как техновид, мыслеформа, киберорганизм (киборг). Предмет гуманологии - это человеческое, которое остается за пределом машины, - и человеческое, которое интегрируется в машину. Соответственно возникают два направления в гуманологии: эко-гуманология - о специфике человека, несводимой к машине, и техно- гуманология - о функциях человека, передаваемых машине. Вырисовывается новое соотношение трех основных сфер изучения человека. Разница между антропологией, гуманитарными науками и гуманологией соответствует трем основным эпохам: доисторической, исторической и постисторической. Антропология изучает человека как биологический вид, спецификой которого является культурная эволюция, как особую ветвь естественной эволюции животного царства: физиология, раса, генетические и культурные свойства, специфические для вида "homo sapiens", его происхождение и переход из природы в культуру, причем культура берется в своих ранних, примитивных, стихийных, нерасчлененных, синкретических формах, по контрасту с природой, а не во внутренних своих разделениях. Гуманитарные науки изучают человека как суверенного субъекта, творца и хозяина всей окружающей знаковой, культурной вселенной. Гуманитарные науки имеют дело с различными областями развитой и дифференцированной культуры, целенаправленными творческими усилиями человека: философия, литература, искусство, история, психология... Отсюда и множественное число английского humanities, указывающее на расчлененность и многообразие человеческих способностей. Гуманология изучает человека как часть техносферы, которая создается людьми, но постепено подчиняет и растворяет их в себе. Человек предстает как создатель не просто культурной среды, а самодействующих форм разума, в ряд которых он сам становится - создатель среди своих созданий. Если антропология изучает специфические признаки человека среди других живых существ (животных и особенно высших приматов - гоминидов), то гуманология изучает его специфические признаки среди мыслящих существ, умных машин (муже- и женоподобных - гуманоидов, андроидов, гиноидов). Гуманология имеет дело с человеческим в плане его интеграции или контраста с машиной, и этот искусственный контекст условно передается в искусственности самого термина, соединяющего латинский (human) и греческий (logos) корни. Гуманология зеркально симметрична по отношению к антропологии, поскольку обе эти дисциплины обращаются к пороговой ситуации человека на границе с природной и технической средой. Предмет антропологии - человечество, вырастающее из природы; предмет гуманологии - человечество, врастающее в технику, которую оно само создает. Человек - биологически и интеллектуально ограниченное существо: у его органов чувств - узкий диапазон восприятия, у его мозга - слабая память и медленный темп переработки информации, у его тела - ограниченный запас выносливости и краткий срок жизни, и все это сокращает эволюционный потенциал человека как вида. Возможны, по крайней мере гипотетически, более успешные, конкурентноспособные формы искусственной жизни. Переступая границы своего вида, человек становится одновременно больше и меньше себя. Меньше, потому что он уже не краса и цель творения, не пик эволюции, каким воображал себя с эпохи Возрождения, но только точка перехода от космической к технической эре, от мира органики к миру культуры, где возникают все менее зависимые от него самодействующие системы разума. С другой стороны, человек превосходит себя в своих сверхчеловеческих созданиях. Происходит одновременно истощение, исчерпание человека как отдельного вида - и распространение человеческого за его биологический предел. Подобно кенозису Бога, который воплощается в слабой, смертной человеческой плоти, чтобы наделить людей даром обожения, люди истощают себя в своих творениях, мыслящих машинах, чтобы передать им свою человечность, способность мысли, мечту о бессмертии, всезнании и всемогуществе. В 21-ом веке гуманитарные науки могут пережить кризис подобный кризису теологии в 20 в. Кенозис Бога - его самоистощение в человечестве - дальше переходит в кенозис человека - его самоистощение в новейших технологиях. Гуманология и есть попытка осмыслить эту перспективу "творческого исчезновения" человека. Наряду с "а-теологией", которая исследует отсутствие Бога, можно представить себе "а-гуманитарное" исследование, которое рассматривает феномен человеческого в его отчужденно-опустошенных и даже деградированных формах, таких, как колонии компьютерных вирусов. Гуманология тем самым переступает предел гуманитарныx наук, которые имели дело с "человеческим, слишком человеческим" - само человеческое ставится под вопрос, проблематизируется в этой новой теоретической модели.
Гун	атрибут материи, сила, направляющая ее развитие.
Гуны	(санскр. guna — «нити», «пряди», «свойства») — одно из основополагающих понятий философии санкхьи, практически непереводимое на европейские языки. Три Г. — саттва, раджас и тамас — это ноуменальные, «атомарные» (несводимые к др.) состояния сущего, проявляющие себя в трех основных эмоциональных состояниях — радости, страдании и безразличии, коим на онтологическом срезе соответствуют начала «освещения», «активности» и «препятствия». На уровне их «внутренних отношений» они непрерывно подавляют и в то же время опираются друг на друга, порождают и «спариваются» друг с другом. Первоматерия Пракрити — модус равновесия трех Г., охватывающих все, кроме духовного, начала Пуруши. В индуистской формуле божественного триединства (три-мурти) Вишну олицетворяет действие саттвы, Брахма — раджаса, Шива — тамаса. Модель трех Г. оказала заметное влияние на воззренческую систему «Махабхараты», а затем Пуран и других религиозных текстов.
Гуру	(санскр. – «тот, кто просветляет»): духовный Учитель, наставник, призванный помочь ищущему идти по правильному духовному пути. Без гуру развитие человека оказываетея очень медленным и ненадежным. Если кто-то становится истинным учеником Учителя, он не чувствует, что он и гуру – два разных существа. Гуру является его собственной наивысшей частью, поэтому истинный ученик не видит трудности в подчинении своей низшей части – наивысшей. Однако, когда ученик достаточно продвинулся по пути духовных исканий, ему уже не нужна ничья помощь.

---

email: KarimovI@rambler.ru

Адрес: Россия, 450071, г.Уфа, почтовый ящик 21